Первый человек в Риме. Том 1

– И не отправляйся на войну сразу, – напомнил Марий. – Побудь сперва с матерью.

– Хорошо, Гай Марий.

Когда юноша отплыл, Сулла иронически посмотрел на своего начальника:

– Ты ли это? Кудахчешь над парнем, как старая наседка, снесшая единственное яйцо.

Марий фыркнул:

– Ерунда! Он мой родственник по материнской линии. И я люблю его.

– Еще бы! – осклабился Сулла. Марий засмеялся:

– Попробуй, Луций Корнелий, представить себе, что ты любишь юного Сертория, как я!

– Представляю! Уж я бы не кудахтал, Гай Марий.

– Mentulam сасо! – ответствовал Марий. На этом разговор и закончился.

ГЛАВА II

Рутилия, единственная сестра Публия Рутилия Руфа, лобызала замужем дважды – и оба раза – за братьями Котта. Первым ее мужем был Луций Аврелий Котта – избранный консулом вместе с Метеллом Долматийским лет четырнадцать назад – в тот самый год, когда народный трибун Гай Марий бросил вызов верховному понтифику Метеллу Долматийскому.

Рутилия попала к Луцию Аврелию Котте девушкой, в то время как он был уже женат и имел девятилетнего сына, названного как и он – Луций. Поженились они через год после того, как Фрегелла возглавил народное восстание против Рима, а в первый год трибунства Гая Гракха у них родилась дочь Аврелия. Сынок Луция Котты был очень рад получить сестричку, поскольку очень любил свою мачеху Рутилию.

Когда Аврелии исполнилось пять лет, ее отец, Луций Аврелий Котта, внезапно умер – спустя лишь день после окончания его консульских полномочий. Для большего удобства двадцатичетырехлетняя вдова осталась в доме младшего брата Луция – Марка, не имевшего еще жены. Они полюбили друг друга и, с позволения отца и брата, Рутилия вышла замуж за своего деверя – через одиннадцать месяцев после смерти Луция Котты. Вместе с ней под защиту Марка попали ее приемный сын Луций Младший и ее дочь. Семья быстро росла: менее чем через год Аврелия родила Марку сына – Гая; еще через год – Марка Младшего. Последний сын – Луций – появился на свет через семь лет.

Аврелия оставалась единственной дочкой. Положение ее было весьма занятно: младшие ее братья одновременно – кузены – ведь ее отец приходился им дядей, а их отец был ей дядей. Многие путались в родственных связях этой семьи. Особенно, если объяснить их брались дети.

– Она – моя двоюродная сестра, – говорил Гай Котта, показывая на Аврелию.

– Он – мой брат, – парировала Аурелия, указывая на Гая Котту.

– Он – мой брат, – мог сказать Гай Котта, указав на Марка Котту.

– Он – мой двоюродный брат, – могла Аврелия представить Марка Котту.

Это могло продолжаться часами. Редко кто мог разобраться в семейной путанице. Но сложные кровные узы не волновали никого из ребятишек, искренне любивших друг друга, Рутилию и ее мужа Котту, который тоже обожал их всех.

Род Аврелиев был одним из самых благородных, а Аврелии Котты, пожалуй, дольше других занимали места в Сенате и чаще других становились консулами. Они были богаты благодаря правильно вложенным средствам, колоссальным земельным владениям – и предусмотрительно заключенным бракам. Аврелии Котты могли позволить себе иметь много сыновей, не беспокоясь об их будущем, да и дочерей наделяли изрядным приданым.

Словом, под крышей Марка Аврелия Котты и его жены Рутилии собрались завидные женихи и невеста – красавцы как на подбор, и прекрасней всех – Аврелия.

– Безупречна! – таков был вердикт любящего роскошь Луция Лициния Красса Оратора, одного из самых настойчивых соискателей ее руки.

– Восхитительна! – так выразил свои впечатления Квинт Муций Сцевола – лучший друг и родич Красса Оратора, тоже пополнивший собою список соискателей.

– Вдохновляюща! – признал Марк Ливий Друз.

– Елена Троянская! – описывал ее Гней Домиций Аненобарб Младший, добивавшейся ее руки.

Да, каждый в Риме хотел жениться на племяннице Руфа. Те немногие из претендентов, которые жен уже имели, развода им не давали и не их бесчестили – развод был прост, а приданое Аврелиев столь велико, что будущему мужу красавицы не стоило беспокоиться о потере приданого предыдущей жены.

– Я действительно чувствую себя как царь Тиндарей, когда принцы и цари вереницей шли к нему просить руки Елены, – сказал Марк Аврелий Котта жене.

– Только ему-то Одиссей помог с ними разобраться, – смеялась в ответ Рутилия.

– Ну ладно, я и сам разберусь, без Одиссея! Будь что будет! Отдам ее тому, кто не добивается ее руки.