Первый человек в Риме. Том 1

Гней Маллий справился неплохо. К концу апреля, когда пришла весть о том, что германцы направляются на юг, Гней Маллий имел шесть легионов, состоящих только из римской и латинской знати. Но затем прибыла делегация от Эдвана, и впервые Сенат получил точные сведения о количестве наступающих германцев. Мы узнали, например, что варвары, которые убили Луция Кассия в Аквитании – по нашим сведениям, их было около четверти миллиона – составили бы только треть нынешнего полчища, если не меньше. Так, если верить Эдвану, сейчас к галльскому побережью на Средиземном море движется около восьмиста тысяч германских воинов, женщин и детей. Озадачивает, не правда ли?

Сенат разрешил Гнею Маллию набрать еще четыре легиона, чтобы увеличить его силы до десяти легионов плюс пять тысяч конников. После этого весть о германцах облетела всю Италию, хоть Сенат и пытался всех успокоить. Мы очень, очень встревожены. И особенно – тем, что до сих пор не одержали над германцами ни одной победы. Со времен Нарбо наша история стала историей поражений. А есть и такие – особенно много их среди простых людей – кто говорит, что наше знаменитое изречение, будто шесть хороших римских легионов могут победить четверть миллиона недисциплинированных варваров, смахивает на фантазию…

Да, Гай Марий, Италия напугана! И я не виню ее за это.

Мне кажется, что из-за всеобщего страха несколько наших итальянских союзников пересмотрели свою политику последних лет и добровольно пополнили отряды Гнея Маллия. Самниты прислали легион легковооруженной пехоты, а марсы – замечательный пехотный легион римского образца. Прибыл и легион из Умбрии, Этрурии и Пицена. Поэтому – можешь себе представить – наши полководцы похожи на кота на рыбалке: самодовольны и самоуверенны. Из четырех дополнительных легионов три оплачиваются и содержатся итальянскими союзниками.

Это все, что есть хорошего. Есть и плохое. Нам катастрофически не хватает центурионов. А это значит, что ни один из отрядов знати не прошел надлежащего обучения. А один, только что созданный, и вовсе не обучен. Его легат Аврелий предложил Гнею Маллию разделить опытных центурионов поровну между семью легионами знати. Следовательно, в любом легионе только не более сорока процентов центурионов будут иметь боевое крещение. У нас хорошие опытные трибуны, но не мне тебе говорить, что именно на центурионах держатся и центурии, и когорты.

Говоря откровенно, я боюсь, чем это кончится. Гней Маллий – неплохой парень, но не думаю, что он справится с германцами. Он и сам в конце мая встал в Сенате и сказал, что не уверен, будут ли воины знать, что им делать на поле боя! Всегда найдутся среди солдат такие, кто не знает, что делать на поле боя, но никто не встает и не говорит об этом в Сенате!

И что же сделал Сенат? Послал приказ Квинту Сципиону в Нарбо немедленно передислоцировать армию к Родану и воссоединиться с армией Гнея Маллия, когда она достигнет Родана. Один лишь раз Сенат не мешкал – послание отправили конным курьером, который добрался из Рима до Нарбо меньше, чем за две недели. Не замедлил с ответом и Квинт Сервилий. Мы получили его вчера. И что это был за ответ!

Естественно, приказы Сената гласили, что Квинт Сципион будет подчиняться сам и подчинит свои войска консулу. Прошлогодний консул, возможно, имеет свои права. Но в любом совместном деле последнее слово – за консулом нынешнего года.

О, Гай Марий! Это не очень-то понравилось Квинту Сципиону! Неужели Сенат и впрямь надеялся, что он – патриций Сервилий, прямой потомок Гая Сервилия Ахалы, спасителя Рима – подчинится выскочке, у которого в доме нет ни одной маски предков; человеку, который попал в консулы только потому, что на выборах не нашлось ни одной кандидатуры выше его по происхождению?» Ну и консулы, ну и консулы! «– сказал Квинт Сципион. Да, клянусь тебе, так и сказал! В годы его правления кандидаты заслуживали уважения, а нынче лучшее, что мог выбрать Рим – это разбитый, старый, не шибко знатный гражданин /я/ и самонадеянный выскочка, у которого денег больше, чем вкуса /Гней Маллий/. Вот чем заканчивалось письмо Сципиона. Он, конечно, сразу отправился к Родану – но ко времени его прибытия ожидает увидеть там гонца от Сената с новостью о том, что главнокомандующим будет он. Если Гней Маллий станет действовать под его началом, то – в этом Сципион уверен – все пройдет великолепно.»

Руки Руфа задрожали. Он со вздохом отложил ручку и начал массировать пальцы. Нахмурившись, он смотрел в никуда. Вскоре веки его начали слипаться, голова упала на грудь, он задремал: когда проснулся, будто от толчка, руке полегчало, и он снова вернулся к письму.