Первый человек в Риме. Том 1

В Рим Сулла вошел как раз, когда небо на востоке зарозовело. За девять часов он проскакал от Цирцея до Рима – подвиг неслыханный для усталого мула и для человека, прежде совершавшего в седле лишь легкие прогулки.

Неподалеку от Большого Цирка – на месте, где жил еще, казалось, дух основателя Рима, Сулла снял повязку со лба и вместе с плащом сунул в дупло. Рана принялась снова кровоточить, но не обильно. Тут на улице, ведущей к дому Клитумны, ранние прохожие и увидели его – человек, которого считали без вести пропавшим, шел, спотыкаясь, в окровавленной женской тунике, изможденный и забрызганный грязью.

Слуги дома Клитумны так и не ложились с того самого часа, когда Геркулес Атласа унес Суллу из дому. Привратник, завидев Суллу, кликнул рабов. Те сбежались, чтобы помочь. Суллу положили на кровать. Послали за Афенодором Сицилийским, чтоб осмотрел его рану. Явился и Гай Юлий Цезарь, дабы узнать, что произошло: весь Палатин был встревожен исчезновением Суллы.

– Что же стряслось? – спросил Цезарь, присаживаясь на краешек ложа возле больного.

Сулла был бледнее обычного, потускневшие глаза налиты кровью, под глазами – круги.

– Дурак я был, – с трудом вымолвил Сулла. – Не следовало мне тягаться с Геркулесом Атласом. Сам я не слабак и могу постоять за себя. Но не думал, что Атлас и впрямь так нечеловечески силен. Решил, что поборемся – и только-то. Но он перепил и… утащил меня с собой! Остановить его было невозможно. Временами он опускал меня на землю, и тогда я пытался улизнуть, но он, видно, придерживал меня за одежду… Не знаю, точно не помню. В конце концов оказался я в какой-то улочке, в Субуре. Там, должно быть, свалился и весь день пролежал. Сами знаете обитателей Субуры – им и дела нет до человека, валяющегося на улице. Когда же пришел в себя – добрался до дому. Вот и все, Гай Юлий.

– Вам очень повезло, молодой человек, – процедил Цезарь. – Принеси Геркулес Атлас вас к себе на квартиру – вы разделили бы его участь.

– Его участь?

– Ваш слуга явился ко мне за советом, когда вы не вернулись домой. Узнав от него, что произошло, я отправил нескольких гладиаторов в жилище силача. Люди мои обнаружили там полный разгром. Что-то нашло на Геркулеса: сокрушил всю мебель, в стенах пробил кулачищами несколько дыр – так перепугал жителей своей инсулы, что ни один из них не рискнул заглянуть к нему в квартиру. Сам же валялся посреди комнаты – мертвый. Люди мои полагают, что в мозгу у него лопнул кровеносный сосуд, агония и свела его с ума. Или же кто-то отравил его, – гримаса отвращения скользнула по лицу Цезаря. – Умирая, Атлас перевернул дом кверху дном. Может, рабы первыми обнаружили, что хозяин мертв, но тут же разбежались. Мы их не застали. Денег в доме мы не нашли, вот я и решил, что они прихватили с собой все, что могли, и сбежали. Скажите, получил ли он вознаграждение за выступление на вашей пирушке?

Сулла смежил веки от непритворной усталости:

– Я заплатил ему вперед, Гай Юлий. Так что не могу вам сказать, были ли у него деньги в ту ночь.

Цезарь встал.

– Хорошо, я сделал все, что мог.

Он взглянул на раненого, распростертого на кровати, и знал, что тот видит гостя, хоть и лежит с закрытыми вроде бы глазами.

– Мне очень жаль, Луций Корнелий, – сказал Цезарь. – Но так продолжаться не может, вы знаете сами. Моя дочь едва не скончалась от голода из-за детской привязанности к вам и до сих пор от этой привязанности не оправилась. Не могу обвинить вас в том, что вы давали девочке повод… Да вы и сами, я вижу, переживаете. Как бы то ни было, вы… вы не лучший сосед для меня. Может, лучше вам переселиться? Я отправил письмо вашей мачехе в Цирцей, сообщив ей о том, что произошло в ее отсутствие. И намекнул, что ей лучше сменить бы место жительства. Хотя на нашей улице всегда рады будут видеть ее в гостях. Улица, соседи – это ведь как бы единый живой организм. И мне было бы больно обращаться к претору с прошением оградить наш покой. Тем не менее, если понадобится, я готов… Хватит с меня, Луций Корнелий. Остальные соседи – того же мнения.

Сулла не пошевельнулся и глаз не открыл. До Цезаря, раздумывавшего, подействовала ли отповедь, донеслось похрапывание. Он развернулся и вышел.

Но первым письмо из Цирцея получил не Цезарь, а Сулла. Гонец доставил письмо от слуги Клитумны, сообщавшего, что тело хозяйки было найдено у утеса на границе ее поместья. Упав, она сломала себе шею. Подозрений на насильственную смерть нет. Да, Сулла и сам знает, – писал слуга, – что последнее время Клитумна пребывала в сильном душевном расстройстве.