Шляпа, полная небес…

— Что? Я не погрязла в страданиях! — закричала Тиффани, подскакивая к госпоже Ветровоск так близко, что между ними осталось лишь пара дюймов. — И что вы там говорили про чуткость к людям, а?

С древесных крон слетело несколько листьев.

— К ведьмам это не относится, особенно к таким ведьмам, как ты! — отрезала господа Ветровоск, тыкая ее в грудь пальцем, твердым, как дерево.

— А? А? Это каким, таким? — По лесу проскакал олень. Поднялся ветер.

— Таким, которые не слишком внимательны, дитя!

— Да? И что же я упустила такого, что только вы и заметили… старушка?

— Может я и старушка, но я тебе говорю, роитель все еще где-то рядом! Ты изгнала его из себя, но и только! — закричала госпожа Ветровоск. Перепуганные птицы сорвались с деревьев.

— Я знаю! — завопила в ответ Тиффани.

— О, да? В самом деле? И как ты об этом узнала?

— Потому что кусочек меня остался в нем! Кусочек меня, о котором бы я предпочла не знать! Я могу чувствовать его! А вот вы откуда знаете?

— Оттуда, что я чертовски хорошая ведьма, вот откуда! — рявкнула госпожа Ветровоск и кролики зарылись глубже в свои норы. — И что ты мне прикажешь с ним делать, пока сама будешь сидеть здесь и хныкать, а?

— Да как вы смеете! Как вы смеете! Я несу за него отвественность! Я буду разбираться с ним сама, если позволите!

— Ты? С роителем? Для него потребуется нечто большее, чем сковородка! Его нельзя убить!

— Я найду способ! Ведьма это та, кто находит решение!

— Ха! Интересно будет посмотреть на твои старания!

— Я это сделаю! — закричала Тиффани. Начался дождь.

— А? Так ты знаешь, как с ним сражаться, да?

— Не несите чушь! Я не смогу с ним сразиться! Он будет просто избегать меня! Он может даже зарыться в землю! Но он придет за мной, понятно? За мной и ни за кем другим! Я знаю это! И на этот раз я буду готова!

— Будешь готова, действительно? — спросила госпожа Ветровоск, складывая руки на груди.

— Да!

— Когда?

— Сейчас!

— Нет!

Старая ведьма выставила руку.

— Мир этому месту. — спокойно сказала она. Ветер стих. Дождь прекратился. — Нет, не сейчас. — продолжила она, когда воцарился мир. — Сейчас он на тебя не нападает. Ты находишь это странным? Если бы у него был язык, он бы зализывал раны. И ты еще не готова, что бы ты там ни думала. Нет, сначала нам надо кое-что закончить, верно?

Тиффани потеряла дар речи. Прилив ярости внутри нее был таким жарким, что ее уши запылали. Но госпожа Ветровоск улыбалась. Эти два факта плохо соотвествовали друг другу.

Ее Первый Помысел подумал: Я только что разругалась в пух и прах с самой госпожей Ветровоск! Говорят, что если ткнуть ее ножом, кровь не появится, пока она сама не захочет этого! Говорят, что когда вампиры укусили ее, они все возжаждали чая с печеньем. Она может делать что угодно и быть где угодно! И я назвала ее старушкой!

Ее Второй Помысел отозвался: — Она и есть старушка.

Третий Помысел сказал: Да, и она госпожа Ветровоск. Он не дает твоей злости угаснуть. Пока ты будешь злиться, в твоей голове не будет места для страха.

— Сохрани эту ярость. — сказала госпожа Ветровоск, как будто прочитав ее мысли. — Помести ее в сердце, запомни откуда она взялась, запомни ее форму, храни, пока она тебе не понадобится. Но сейчас в лесу волк прячется в лесу и надо присмотреть за отарой.

Это все голос, думала Тиффани. Она разговаривает с людьми так, как бабушка Болит говорила с овцами, разве что не сквернословит. Но я чувствую себя… лучше.

— Спасибо. — ответила она.

— И в том числе за мистером Ткачиком.

— Да. — ответила Тиффани. — Я знаю.

Глава десятая. Поздний Цвет

День выдался… насыщенным. В горах госпожу Ветровоск знал каждый. Если тебя не уважают, говаривала она, то ничего и не получишь. Сегодня ей досталось все. А кое-что даже перепало Тиффани.

С ними обращались как с особами королевской крови — нет, их не тащили, чтобы отрубить голову или сделать что-то неприятное раскаленной кочергой — но люди потрясенно отходили, бормоча — «Какая любезность, она пожала мне руку! Я больше никогда не буду мыть руки!»

Многие из тех, с кем они повстречались сегодня, вообще никогда не мыли руки, с жеманством молочницы думала Тиффани. Но народ толпился около дверей, высматривая и выслушивая, а кое-кто из них даже украдкой подбирался к Тиффани, чтобы спросить: — «Не хочет ли госпожа Ветровоск чаю? Я вычистила наши чашки!» И еще Тиффани заметила, что в каждом саду, мимо которго они проходили, пчелы в ульях начинали сильнее жужжать.