Изгнанница Ойкумены

Сейчас надо продолжать.

Артур вновь уткнулся в планшет. Регина махнула рукой Нику: дальше я сама. Господин посол кивнул – в который раз за это утро – и тихо прикрыл за собой дверь. Регина подошла к ребенку – тот ее игнорировал – и уселась рядом на ковер по-сякконски, подобрав ноги. Заглянула через плечо. Так же в детстве она заглядывала через плечо Линды, когда та рисовала. Линда не возражала. Артур тоже не возражал. Казалось, в комнате кроме него никого нет.

На планшете, солдатами на плацу, выстроились многопалые ладони с ветвящимися отростками. Клоны, близнецы; точные копии. Ряды «ладошек» заполняли всю плоскость дисплея и уходили под верхний край. Сколько их здесь? А сколько уже успело «уехать» по полосе прокрутки? Ограниченное поведение плюс стереотипия. Концентрация на единственном объекте; повторение одного и того же действия.

Ладошки ли это?

Проследить синаптические связи – дело одной секунды. Когда перед Региной раскрылся зрительный образ, который малыш старательно переносил в планшет – она едва не ахнула. Не ладошка – дерево! Могучий ствол, скрученный жгутом, играл лиловыми сполохами. Крона, распластавшись на полнеба, и впрямь походила на огромную ладонь с пальцами-ветвями. Отходя от ствола, ветви наливались синевой и светлели, сияя на концах пронзительной бирюзой. Дерево напоминало проросшую из земли молнию. Не бывает таких деревьев. Артур не мог видеть ничего подобного. Может, смотрел сказку по визору – и запомнил?

У аниматоров фантазия богатая…

Вспомнились заснеженные утесы и сосны, рвущиеся в небо – «внутренний мир» Фриды, место, где химера никогда не бывала наяву. Неудивительно, что мальчик отказывается «выходить наружу». При такой-то яркости внутренних образов! Значит, будем строить ему ассоциации, если он не желает строить их сам. Насилие? В определенной мере. А как прикажете вызволять прекрасного принца из заточения, если принц упирается руками и ногами? Регина оглядела комнату, ища подходящий образ привязки. Шкафы, пуфики, банкетка. Окно. За окном – дерево. Если Артур повернет голову, он увидит дерево, не вставая с места. Поднявшись на ноги, Регина бесшумно переместилась к окну – ковер полностью глушил шаги. Ага, вот и скрытая панель управления. Створки ушли в стены, в комнату ворвался порыв ветра. Шелест листвы, летний букет: зной, пыль, фрукты.

– Артур, ты дерево рисуешь? Дерево, да?

Скольжение по синапсу. Изнутри – наружу. От древомолнии – к рисунку в планшете – дальше, в окно, к настоящему дереву. И обратно. По кругу. Цикл. Повторение. Замещение. Он должен увидеть сам. Нельзя все время подкидывать ребенку готовые энграммы.

– Смотри, какое дерево у нас за окном! Видишь? Большое, красивое. Де-ре-во. Смотри, Артур. Хочешь его нарисовать?

Локальная активация лобных долей. Простройка синаптических связей – зрительные бугры, моторика мышц… Детская рука с мультицветным стилусом замерла. Артур повернул голову. Но смотрел он не в окно, а на «тетю И».

– Артур, посмотри в окно. Ах, какое там дерево! Нарисуй его. Ты же любишь рисовать? Рисовать дерево? Дерево – за окном. Вон там. Смотри.

Она указала в окно – туда, мол, гляди, не на меня. Артур уставился на руку «тети И», никак не ассоциируя ее с направлением. Вытянул свою руку, повторяя чужой жест, и засмеялся. Игра ему нравилась. Смотреть в окно он не собирался. Доктор ван Фрассен легко могла подчинить себе моторику малыша и заставить его взглянуть в окно. Но в данном случае это было бы чрезмерное и совершенно неоправданное насилие. Более того, насилие, несущее вред. Мальчик должен посмотреть в окно сам. С ее помощью, по ее подсказке, но – сам. Его можно и нужно подтолкнуть, но нельзя тащить на аркане, как упирающееся животное.

Напрочь забыв совет госпожи Клауберг, Регина взяла Артура за руку. Ладонь ожгло, как огнем. Кожа мальчика пылала – жаркое пламя костра, раскаленный докрасна металл, плазма, бушующая в реакторе! На миг Регина явственно ощутила смрад горящей плоти – своей плоти! Сбой восприятия. Сенсорная галлюцинация. Блокировка. Отключение болевых рецепторов. Коррекция. Восстановление проводимости волокон… Иллюзия сгинула, как не бывало. Угасло пламя, остыл металл. Регина держала пухлую руку ребенка, указывая в окно. Малыш наконец понял, чего от него хотят, и заворожено уставился на дерево, шумящее под ветром.

– Дерево. Это дерево. Видишь? Сможешь его нарисовать?

Артур, покорней ягненка, склонился над планшетом.