Милосердные

– Пока мне не удалось найти различий , – говорил он глухим шепотом и приступал к дальнейшему исследованию.

Месье Пельян садился на стул , притягивал к себе одну из сестер и мягко , но настойчиво заставлял ее некоторое время стоять перед ним , затем , еще не прикасаясь к ней , делал знак , чтобы она повернулась вокруг своей оси. Меж тем он пробегал алчными глазами сначала по сладостным , едва наметив ши мся бугоркам грудей , чьи соски от одного его взгляда твердели и начинали топорщиться под тканью лифа. Потом , по мере того как девочка продолжала вращаться , он впивался глазами в еще детские , но уже округлые и крепкие ягодицы; моя сестра тем временем изгибала позвоночник таким образом , что они становились еще рельефнее , чем их создала природа , и , как бы предлагая их мосье , приближала их к самому его носу. Однако Пельян пренебрегал ими , предпочитая бедра , крепкие и длинные , легонько лаская их сквозь одежду в опасной близости от вульвы , которая к тому времени становилась влажной и горячей. Как и раньше , он снова отстранял ее от себя и просил подойти другую сестру. Сцена повторялась в точности до мелочей.

– И тут не нахожу никаких различий , – шептал Мосье Пельян с притворной досадой. – Придется продолжить обследование.

И тогда начиналась самая любимая часть игры. Он просил моих сестер сесть рядом на крышку рояля, медленно поднимал их юбки и сначала ласкал крепкие точеные икры, а затем брал маленькую ножку каждой из них и гладил их ступнями свой – к тому времени уже напряженный и трепещущий – член , который непристойно распирал брюки , чуть ли не трещавшие под столь бесстыдным напором. Далее , не меняя позы , Мосье Пельян проводил языком вверх по икрам до молчащих губ , которые , однако , легкими подрагиваниями как будто молили о столь хорошо знакомых ласках. В то время как он исследовал языком маленький холмик – алый и затвердевший , – который отчетливо возвышался над складкой половых губ одной из сестер , он нежно вводил сначала один , затем второй , и наконец третий из своих длинных , тонких пальцев в распаленные глубины другой. Мои сестры стонали , целуясь и лаская друг другу соски. Когда они уже были на грани исступления , Мосье вставал , отходил на несколько шагов и смотрел на них – задыхающихся и обливающихся потоками пота.

– Я так и не нашел ни одного различия , – раздосадовано говорил он. Он поправлял на себе одежду , разворачивался и направлялся к двери. У самого порога он поворачивал голову и на прощание говорил:

– Возможно , на следующем уроке. К следующему разу отрепетируйте то , что мы сегодня проходили.

Дверь за его спиной тихо закрывалась , а мои сестры так и оставались сидеть на крышке рояля , глядя друг на друга , – с раздвинутыми ногами , влажными вульвами и призывно набухшими сосками.

5

Мы решили , что мосье Пельян – единственный , кто может дать нам то , в чем мы нуждались. Однако возможно ли раскрыть перед мосье Пельяном тайну моего существования? Что ожидает сестер Л егран – и , разумеется , моего отца , – если вдруг вскроется , что они прятали чудовищного близнеца. Откуда нам было знать , что власти не приговорят меня к заточению? Каким мерзким обследованиям подвергнут меня одержимые врачи? Но самое главное , как убедить месье Пельяна , чтобы он доверился такому монстру , как я? Каким бы извращенцем ни был компаньон моего отца , каким бы растленным ни было его грязное воображение , вряд ли он зайдет в своей похоти так далеко , чтобы почувствовать влечение к выродку , поросшему шерстью обитателю клоак , смрадному чудовищу , скрещению самых мерзких уродов мрачных глубин. Вероятнее всего , он опрометью выбежит из дома и заявит о появлении ужасного существа или , в лучшем случае , умрет , пав жертвой испуга. И тогда мы с сестрами решили , что единственно возможным выходом была другая игра , в которую они часто играли с мосье , – в «слепого петуха».