Лотерея [Подтверждение]

— Питер, я хочу, чтобы у нас все было хорошо. Это нужно нам обоим, и мне, и тебе.

— А за чем же тогда дело? Уж чего я, кажется, не перепробовал.

— Я хочу, чтобы ты был ко мне повнимательнее. Сейчас ты какой-то отрешенный. Иногда можно подумать, что я и вообще не существую. Ты ведешь себя так, словно… да ладно, это ерунда.

— Почему ерунда? Ты уж начала говорить, так продолжай.

Несколько секунд Грация молчала, и вокруг нас медленно расползалась тишина.

— Ты встречаешься с кем-то еще? — спросила она в конце концов.

— Нет, конечно. С чего ты так решила?

— Это правда?

— Грация, я люблю тебя, и никого другого у меня нет.

— А ведешь себя так, словно есть. Ты всегда словно во сне, а когда я к тебе обращаюсь, ты отвечаешь так, словно уже отрепетировал этот ответ с кем-то другим. Ты понимаешь, что именно так все и выглядит?

— Ты приведи хоть какой-нибудь конкретный пример.

— Ну как это возможно? Я же не веду стенограмму. Но в твоих словах нет непринужденности, они все словно написаны заранее. Может показаться, что ты долго обо мне думал и придумал, какой я должна быть. И пока я действую по твоему сценарию, тебе просто и ты знаешь, что тебе делать, а когда я от него отступаю — потому что устала, или чем-нибудь расстроена, или просто потому, что я это я, — ты тут же теряешься, а потом начинаешь злиться. Это нечестно, Питер. Я не могу стать в точности тем, чем ты меня воображаешь.

— Прости, пожалуйста, — сказал я и притянул ее к себе. — Я не знал. Я не нарочно. Ты у меня единственная, и мне не нужно никого больше. Вот и в прошлом году, ведь я из-за тебя тогда уехал. Были и другие причины, но главная — это то, что мы разошлись и мне трудно было это пережить. А теперь ты ко мне вернулась, и я только о тебе и думаю. Я не хочу, чтоб у нас снова все разладилось. Ты веришь мне?

— Да… но не можешь ли ты сделать как-нибудь так, чтобы это было более заметно?

— Да я же стараюсь и дальше буду стараться, только я делаю это по-своему, так, как умею.

В дальнем конце кровати появилась Сери. Я ощущал ее вес на своих ногах.

— Поцелуй меня, Питер.

Грация положила мою ладонь себе на грудь и закинула ногу мне на бедро. Я чувствовал исходящий от нее поток нервной энергии, и эта энергия была заразительна и захлестнула меня, и мы занялись любовью, и Сери рядом со мной уже не было. Потом, уже проваливаясь в сон, я хотел рассказать Грации все напрямую, объяснить ей, что Сери — это просто часть того, как я ее понимаю, напомнить ей о вечном зове островов, но было слишком поздно для таких разговоров.

А потом оказалось, что за окном уже брезжит рассвет. Я проснулся из-за того, что Грация беспокойно ворочалась, дыхание вырывалось из нее судорожными толчками. Кровать подрагивала словно в ознобе, а потом я услышал, как на тумбочку с негромким звоном падают кольца.

17

Утром Грация ушла на работу, а я встал и начал вяло бродить по квартире. Что-то нужно было прибрать, что-то подмести, я выполнял эти работы с обычным для себя безразличием. Сери никак не появлялась. Перекусив в ближайшем пабе, я достал свою рукопись и начал просматривать места, связанные с Сери, в надежде отграничить ее от Грации. Я чувствовал, что мое представление о Грации искажается и что это из-за Сери. А ведь ночью я еще раз убедился, что Грация для меня важнее всего.

Но я утомился, а если секс и снимает напряжение, то лишь физическое. И я, и Грация сомневались в своих индивидуальностях, искали их и в процессе поисков причиняли друг другу боль. Моя рукопись была угрозой. Там была Сери, но там же был и я, как центральный персонаж. Я все еще нуждался в рукописи, но она загоняла меня в мой внутренний рефлексивный мир.

А потом неизбежно появилась Сери. Вполне реальная, независимая, покрытая островным загаром.

— Ты мне вчера совсем не помогла, — укорил я ее. — Мне было нужно убедить Грацию в правильности того, что я делаю.

— Я была не в духе, — сказала Сери, — и чувствовала себя одинокой. Я не могла вмешиваться.

Она не подошла ко мне, осталась на самой границе восприятия.

— Но ты можешь мне помочь? — спросил я.

— Я могу быть с тобой, — сказала Сери, — могу помочь восстановить тебе свой образ. Но я не могу говорить с тобою о Грации. Ты ее любишь, и это меня исключает.

— Если бы ты подошла поближе, может, я и смог бы любить вас обоих. Я не хочу, чтобы Грация страдала. Так что же мне делать?