Инверсии

— Теперь есть три императора, — внезапно сказал Латтенс, вгрызаясь в сладкий плод. — Я знаю, как их зовут.

— Т-сс, — сказала ему Перрунд.

— Лелеерил вернулась, — сказал им ДеВар, — но она обзавелась новыми друзьями там, где была, и она изменилась за время отсутствия, а потому скоро ушла снова, чтобы уже никогда не вернуться. Насколько мне известно, она после этого жила счастливой жизнью. Секрум стала солдатом-миссионером в богатильской армии, сражалась в очень маленьких и очень далеких войнах.

— Женщина-солдат? — спросила Хьюсс.

— Что-то вроде. Скорее миссионер или даже шпион, чем солдат.

Перрунд пожала плечами.

— Говорят, что балнимы Кваррека все как один женщины.

ДеВар улыбнулся.

— И что? — разочарованно спросила Хьюсс. — Это вся история?

— Пока вся, — пожал плечами ДеВар.

— Ты хочешь сказать, что есть и продолжение? — поинтересовалась Перрунд. — Расскажи. Неведение — это невыносимо.

— Пожалуй, расскажу как-нибудь в другой раз.

— А что насчет Хилити? — спросила Хьюсс — Что стало с ним, когда ушла его кузина?

Но ДеВар только улыбнулся.

— Ну и ладно, — обиженно сказала Перрунд. — Ну и держи при себе свою историю.

— А где находится Богатилия? — спросил Латтенс. — Я знаю географию.

— Далеко, — ответил ДеВар мальчику.

— Далеко за морем? — спросил мальчик.

— Далеко за морем.

— Дальше Тирска?

— Гораздо дальше.

— Дальше Заброшенных островов?

— О, еще дальше.

— Дальше, чем… Дрезен.

— Даже дальше, чем Дрезен. На выдуманной земле.

— А горы там из сахара? — спросил Латтенс.

— Там все горы сахарные. А озера из фруктового сока. А дичь там растет на деревьях уже приготовленная. А другие деревья там плодоносят домами, катапультами, стрелами, луками.

— А в реках там течет, наверное, вино? — спросила Хьюсс.

— Да. А дома, здания, мосты там из алмазов, золота и всяких драгоценностей.

— У меня есть щеночек элтара, — сказал Латтенс ДеВару. — Его зовут Винтл. Хочешь посмотреть?

— Конечно.

— Он в саду. В клетке. Сейчас принесу. Идем, — сказал Латтенс, обращаясь к Хьюсс, и потащил ее за руку.

— Пожалуй, ему все равно пора побегать в саду, — сказала Хьюсс. — Я скоро вернусь с непослушным Винтлом.

ДеВар и Перрунд смотрели, как женщина с ребенком вышли из комнаты под бдительным взглядом облаченного в белое евнуха, сидевшего на высоком стуле.

— Ну так вот что я тебе скажу, господин ДеВар, — сказала Перрунд, — хватит тебе уже тянуть время. Расскажи-ка мне о после-убийце, которого ты прикончил.

ДеВар поведал ей то, что, по его мнению, можно было рассказать о случившемся. Он опустил детали насчет того, как ему удалось так оперативно предотвратить нападение, а Перрунд была слишком вежлива, чтобы настаивать.

— А как насчет делегации, которая прибыла с послом этой морской компании?

ДеВар посмотрел на нее встревоженным взглядом.

— Я думаю, они не знали, что у него на уме. Хотя один, может, и знал. У него был запас снадобий, которые принял убийца, но остальные пребывали в полном неведении. Наивные, ничего не подозревавшие люди, думавшие, что их ждут приключения.

— Их допрашивали с пристрастием? — тихо спросила Перрунд.

ДеВар кивнул. Он опустил глаза в пол.

— Домой вернутся только их головы. Мне сказали, что под конец посланники рады были расстаться с ними.

Перрунд прикоснулась пальцами к руке ДеВара и тут же отдернула ее, бросив взгляд на евнуха.

— Виноваты хозяева, пославшие их на смерть, а не ты. Если бы план удался, то их страдания были бы ничуть не меньше.

— Я знаю. — ДеВар выдавил из себя улыбку. — Может быть, это называется профессиональным отсутствием сострадания. Я научен убивать или калечить как можно быстрее, а не как можно медленнее.

— Значит, ты не удовлетворен? Совершено покушение, и весьма серьезное. Тебе не кажется, что это опровергает твою теорию о существовании опасности здесь, внутри дворца?

— Может быть, — неуверенно сказал ДеВар. Перрунд улыбнулась.

— Тебя это ничуть не успокоило, да?

— Нет, — признался ДеВар и отвернулся. — Ну разве что немного, да и то скорее потому, что я признал твою правоту. Я буду беспокоиться, что бы ни случилось, и всегда буду ждать наихудшего развития событий. Я не могу не беспокоиться. Беспокойство — мое нормальное состояние.