Инверсии

— Мне показалось, что ты поведал очень юной, но очень знатной госпоже Юльер историю своей жизни. Это так, Элф? — спросила доктор, пригубливая на ходу пунш из своего кубка.

— Я ей сказал несколько слов о своем воспитании, хозяйка. Наверно, не стоило это делать. Она все равно останется о нас невысокого мнения.

— У меня такое впечатление — я уж не говорю о взглядах, которых она меня удостоила, — что обо мне ее мнение не может быть хуже. Но мне жаль, если она считает, что твое сиротство в какой-то мере унизительно.

— Да, и еще то, что мои родители были коэтиками.

— Что ж, мы должны учитывать предрассудки высокой знати. Твои предки провозглашали себя не только республиканцами, но и людьми столь богобоязненными, что у них не осталось никакого почтения ни к одним светским властям.

— Их вера была прискорбным заблуждением, хозяйка, и я огорчаюсь, когда обо мне упоминают в этой связи, хотя и чту память моих родителей, как подобает сыну.

Доктор посмотрела на меня.

— И у тебя не вызывает негодования то, что произошло с ними?

— Да, я негодую при мысли о том, что их убили, хотя они проповедовали всепрощение, а не насилие. И за это я осуждаю империю. И я благодарю Провидение за то, что был признан невиновным и спасен гаспидианским офицером, действовавшим по гуманному приказу отца нашего добрейшего короля. Но я никогда не знал моих родителей и не встречал никого, кто бы их знал, и их вера для меня лишена всякого смысла. Империи (одно существование которой могло бы зажечь во мне жажду мести) больше нет — она погибла в огне, обрушившемся на нее с небес. Не имевшая себе равных могучая сила была сведена на нет силой еще более могущественной. — Я бросил взгляд на доктора и по выражению ее глаз понял, что мы не только ведем себя как равные, но и разговариваем на равных. — Негодование, хозяйка? Какой в нем смысл?

Она на мгновение взяла мою ладонь в свою, пожала ее, как во время танца, а потом взяла меня под руку — жест, который изысканное общество давно отвергло и даже признало непристойным, — он вызвал немало осуждающих взглядов. Но я, к своему удивлению, почувствовал не смущение, а, напротив, был польщен. Это был прежде всего дружеский жест, но он говорил также о близости и поддержке, и я почувствовал себя счастливейшим из мужчин во всем дворце, независимо от их рождения, титула и положения.

— А-а! Убивают! Меня убивают! Караул! Спасите! Убивают!

Этот голос разнесся по всему балкону. Все остановились и замерли на месте, словно статуи, потом оглянулись на высокую дверь в одно из малых помещений, примыкающих к танцевальному залу, — дверь приоткрылась, из нее на свет вышла полуодетая фигура, которая пыталась предотвратить падение, хватаясь за бледно-золотые складчатые гардины, тянувшиеся внутрь комнаты, откуда уже доносились высокие женские крики.

Человек, одетый только в белую сорочку, медленно повернулся к нам, обратив лицо наверх — к лунам. Казалось, что его снежно-белое одеяние сверкает в лунном свете. Высоко на его груди, вблизи плеча, виднелась ярко-красная отметина, похожая на только что сорванный цветок. Падение на каменные плиты балкона происходило с какой-то неторопливой грацией, пока человек, чья рука мертвой хваткой вцепилась в гардину, своим весом не оборвал ее крепление.

После этого он тяжело шлепнулся на землю, а гардины волнами устремились на него, отчего человек стал похож на насекомое, увязшее в тягучем сиропе; его бочкообразная фигура полностью исчезла в складках материи, и, хотя крики в комнате не стихали и публика застыла на месте, впечатление создавалось такое, будто никакого тела нет вообще.

Первой пришла в себя доктор. С громким звоном уронив свой кубок на пол балкона, она бросилась к высокой, медленно поворачивающейся двери.

Мне потребовалось на одно-два мгновения больше, чтобы освободиться от оцепенения, и в конце концов я бросился следом за доктором сквозь толпу слуг, большинство из которых, к моему недоумению, оказались вооружены мечами. Доктор уже опустилась на колени, отбросила в стороны складки гардин, добираясь до бьющегося в предсмертных судорогах и истекающего кровью герцога Валена.

14. ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

— Бой!

Небольшая катапульта вздрогнула, рычаг (не длиннее вытянутой руки) метнулся вперед и с резким звуком воткнулся в кожаную подушку на перекладине. Камень взмыл в воздух и полетел, описывая дугу над нижней террасой и вниз — к саду. Снаряд упал рядом с одним из городов ДеВара, врезался в хорошо вспаханную землю и поднял здоровенное облако красновато-коричневой пыли, которая, повисев некоторое время в воздухе, уплыла в сторону и там осела на землю.