Воспоминания

– Когда она приезжает? – Ее горящие глаза устремились на него.

– Завтра.

– О Боже! Почему ты не сказал мне?

– До сегодняшнего дня я и сам не знал, когда именно она приедет. Я только что получил вторую телеграмму.

Он привлек ее в свои объятия.

– Хочешь, чтобы я сейчас ушла? – В голосе Сирины Брэд услышал браваду и, отрицательно покачав головой, еще крепче прижал к себе.

– Нет… О Господи, не делай этого… Ты нужна мне! – И тут же ощутил внезапно накатившую волну вины. Он медленно отстранился от Сирины. – Ты хочешь уйти?

На этот раз пришла очередь Сирины отрицательно покачать головой, не отрывая взгляда от его глаз.

– Нет.

– О, девочка моя… – Он зарылся лицом ей в шею. – Я так люблю тебя… Я чувствую себя таким слабаком.

– Нет, что ты. Просто ты человечен. Такое случается… Мне кажется, – устало вздохнув, мудро проговорила она, – такое случается каждый день.

Но с Брэдом ничего подобного никогда прежде не случалось. Никогда он не чувствовал себя таким растерянным. Две женщины, которые ему нравились, которых он желал, и он не имел ни малейшего представления, на какой же из них остановить свой выбор.

– Пойдем, – сказала Сирина, поднимаясь и беря его за руку.

Когда он взглянул на нее, ему показалось, что она стала мудрой и зрелой женщиной. Он даже не вспомнил, что ей всего девятнадцать. Она казалась древней и мудрой, как само время, которое будто бы остановило свой бег и, нежно улыбаясь, протягивало к нему свои руки. Брэд медленно поднялся на ноги.

– Ты выглядишь таким усталым, мой любимый.

Внутри у нее все ныло и разрывалось от боли, но она не подавала виду. Наоборот, вместо этого на ее лице светилась любовь к нему и исходившая от нее спокойная сила. Та самая сила, которая помогла ей пережить смерть родителей, бегство в Штаты, потерю любимой бабушки во время войны. Та самая сила, которая помогла ей вернуться домой и жить во дворце в комнатке для прислуги, помогала надраивать ванны, полы, забывая о том, что когда-то она была принцессой. Теперь эту же силу она передавала ему. Сирина молча привела его в спальню, остановилась у кровати матери и неторопливо начала раздеваться. То был вечерний ритуал, установившийся между ними. Иногда Брэд помогал ей, а порой только смотрел, восхищаясь изящной красотой юного тела, руками и стройными ногами. Но сегодня его руки рвались к ее телу. Лунный свет плясал на ее отливавших платиной волосах. Его собственная одежда оказалась на полу, сваленная в кучу, прежде чем он снял с нее последний клочок ткани и, быстро подхватив на руки, опустил на кровать, навалившись сверху, жадно припав к манящим губам.

– О, Сирина, дорогая… Я так люблю тебя…

В лунном свете она прошептала его имя, и на долгие часы, до самого восхода солнца, они забыли о существовании другой женщины, и снова и снова Сирина принадлежала ему.

Глава 9

Майор Фуллертон, высокий, стройный и красивый, стоял на летном поле военного аэродрома на окраине Рима. Лишь глаза его выдавали обеспокоенность, темные круги, указывали на то, что он мало спал минувшей ночью. Закуривая сигарету, он заметил что руки у него дрожат. Казалось смешным так нервничать перед встречей с Пэтти, но он ничего не мог поделать с собой. Ее отец, конгрессмен Азертон, устроил так, что дочь летела на военном самолете, который должен был приземлиться минут через десять. Брэд подумал, что было бы неплохо перед выходом из дома пропустить порцию виски. Внезапно он увидел самолет, который кружился высоко вверху, затем неторопливо начал снижаться, заходя на посадочную полосу, и наконец, мягко коснувшись бетона, покатил по дорожке в сторону поспешно возведенного здания, где он его и поджидал. Брэд стоял совершенно неподвижно, наблюдая, как по трапу сошли два полковника, майор, за ними группка сопровождавших их военных, затем женщина, облаченная в военный мундир, и наконец… Сердце его учащенно заколотилось, когда он увидел Пэтти, стоявшую наверху трапа и смотревшую по сторонам. Увидев его, она замахала рукой, весело улыбаясь. В меховом пальто и темных чулках, спускаясь по трапу, она касалась перил элегантной маленькой рукой, облаченной в черную лайковую перчатку. Пэтти не была красивой, как Сирина. Не бросалась в глаза. Но была очень хорошенькой со своей бриллиантовой улыбкой, широко раскрытыми, как у куклы, глазами, слегка вздернутым носиком. За лето, которое она провела вместе с родителями и присоединившимися к ним друзьями в Ньюпорте, в их небольшом, с четырнадцатью спальнями, коттедже, на ее лице высыпали мелкие веснушки. Хорошенькая маленькая Пэтти Азертон. Брэд почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он хотел было побежать ей навстречу, но что-то удержало его. Неторопливо подойдя к девушке и задумчиво улыбаясь, он проговорил: