«Империя!», или Крутые подступы к Гарбадейлу

Но — что самое главное — у нас появилась возможность проверить, что мы собой представляем как группа лиц, связанных исключительно кровными узами, а не этими же узами вкупе с деньгами.

Раскрываю свои карты: своей жалкой долей в сто акций я буду голосовать против независимо от цены. Однако, если мы все же продадим фирму, я предложил бы назначить цену в сто восемьдесят миллионов долларов за три четверти компании, которой мы еще коллективно владеем, и не идти ни на какие дальнейшие переговоры, за исключением соотношения денег и акций в ценовом пакете. А в нем я предложил бы не более пятидесяти процентов в акциях. Считайте, что я предлагаю поставить это предложение на голосование прямо сейчас — или как только чрезвычайное собрание будет официально открыто — и представить его мистеру Фигуингу и мистеру Фромлаксу в виде ультиматума: «да» или «нет». Вначале, однако, тетя Кэтлин, как мне показалось, также хотела бы сказать несколько слов. Спасибо за внимание.

Под вежливые, сдержанные аплодисменты, прозвучавшие в помещении танцевального зала, Олбан вернулся на свое место рядом с двоюродной бабушкой Берил.

— Молодец, хорошо сказал. — Она похлопала его по руке.

Он улыбнулся. Наконец-то с этим покончено.

Выступление тети Кэтлин было более деловым. В основном она оперировала распечатанными на двух стандартных листах цифрами, с которыми пару раз сверилась. Она сказала, что приятно удивлена короткой речью Олбана, которую, впрочем, расценила как агитацию за продажу. По ее мнению, им следовало бы остановиться на сумме в двести миллионов долларов и лишь в крайнем случае обсудить ее понижение до ста восьмидесяти, если «Спрейнт» категорически откажется проглотить двести.

Тетя Кэтлин стояла на небольшой сцене одна. За ее спиной был длинный стол, за которым вскоре, после официального открытия собрания, должны были занять места Уин, Кеннард, Энди, Гайдн, Филдинг, Перси и она сама.

Она спросила, не возражают ли присутствующие против открытого голосования по ее проекту резолюции, который будет первым пунктом повестки дня общего собрания.

Олбан воздержался. Почти все остальные проголосовали «за», хотя дядя Кеннард по ошибке поднял руку и «за», и «против».

Техасские нефтепромышленники считают, что о человеке судят по его друзьям, а потому сами всегда покупают для себя лучших. Прежде чем Ларри Фигуинга сочли подходящим кандидатом для работы в корпорации «Спрейнт», он работал в Техасе, в нефтяной отрасли, и достаточно хорошо знал клан Буша. Остроту о покупке лучших друзей, рассказанную с гнусавым техасским акцентом, Ларри услышал на заре своей карьеры от одного хьюстонского умника, который либо сам придумал ее, либо выдал за свою на каком-то мероприятии по сбору средств для Республиканской партии. Помнится, тогда Ларри был шокирован ее смыслом и решил держаться подальше от того циника — вероятно, тайного либерала, — который выдал такое при всех. Последующая жизнь в Техасе и работа в отрасли лишь показали, насколько справедливым было это изречение.

Вплоть до нынешнего уик-энда семейство Буша было для Ларри символом алчности, вероломства и протекционизма; теперь ему, однако, стало казаться, что Уопулды будут еще похлеще.

— Я не ослышался? — тихо спросил он у Фромлакса.

— Нет, сэр. Двести миллионов.

— Боже милостивый!

— Тише, сэр, пожалуйста.

— А? Ах да. Прошу прощения.

Двести было пределом установленных для него полномочий в зависимости от соотношения денег и акций. Фигуинг знал, что в самом крайнем случае совет директоров готов дойти и до двухсот пятидесяти, хотя он лично считал это безумием: при такой цене бизнес превращается в глупое позерство. Ну да ладно, это не играет роли. Двести? Он на это не согласится, нет, без борьбы он не уступит. Ему не хотелось возвращаться в Штаты с таким результатом — исчерпать все ресурсы, чтобы только не сорвать сделку. Это произведет неблагоприятное впечатление, будет свидетельством его мягкотелости, а то и неискушенности и не улучшит его положения в фирме и в совете директоров. Да, он успешно провел переговоры о приобретении «Уопулд груп» и выкупил право собственности на «Империю!», так что поездка все-таки прошла не без пользы, но если вернуться «со сдачей» в кармане, это будет большим плюсом. По крайней мере, надо задать жару этим рвачам.

Как назло, предложение было принято единодушным поднятием рук. Фигуинг был так раздосадован, что лишь после напоминания Фромлакса вспомнил о собственном праве голоса. Черт знает что! Он представлял намного превосходящую все другие, самую крупную долю акций. Они суммировали акции каждого из голосующих, но поскольку ни один человек не владел большим количеством, чем шесть процентов целого, это не играло роли. Резолюция была принята прежде, чем ему дали выступить, — до чего же изворотливы эти британские ублюдки.