Молодой скучающий повеса Руарк Стюарт увидел с палубы парохода юную...
Совсем недавно Тина была счастлива и любима — ив одночасье потеряла ВСЕ....
— Не увидит ли нас тут кто-нибудь?
Она взглянула, вслед за ним, в сторону скрытой за деревьями сыроварни.
— Сегодня в Аксминстере базарный день. Он уедет, как только подоит коров.
Однако она повернулась и вошла в амбар — и он за ней. Они остановились в нескольких шагах друг от друга; Сара стояла к нему спиной.
— Вы провели здесь всю ночь?
Она кивнула. Наступило минутное молчание.
— Вы, должно быть, голодны?
Она покачала головой; и снова их окутало молчание. Но теперь она заговорила сама:
— Вы все знаете?
— Я был в отлучке весь вчерашний день. Я не мог прийти раньше.
Снова пауза.
— Миссис Поултни оправилась?
— Насколько я знаю, да.
— Она меня теперь ненавидит.
— Все к лучшему, я в этом не сомневаюсь. Вам не место было в ее доме.
— А где мне место?
Он мысленно одернул себя — осторожнее, осторожнее в выборе слов!
— Ну, что вы… Стоит ли так уж себя жалеть? — Он подошел на два-три шага ближе. — Все очень обеспокоены вашим исчезновением. Вчера вас разыскивал целый отряд. Вечером, во время грозы.
Она порывисто обернулась, словно проверяя, правду ли он говорит, и поняла, что правду; на ее лице выразилось неподдельное изумление, и он, в свою очередь, понял, что она не лжет, когда услышал ее слова:
— У меня и в мыслях не было причинять людям столько хлопот.
— Пустое, не думайте об этом. Я полагаю, что подобная эскапада была для них даже развлечением. Но теперь ясно, что вы должны покинуть Лайм.
Она опустила голову. Очевидно, его голос прозвучал чересчур сурово. Немного поколебавшись, он шагнул вперед и положил руку ей на плечо.
— Не бойтесь. Я пришел, чтобы помочь вам уехать.
Он думал, что этот успокаивающий жест и слова будут первым шагом на пути к тому, чтобы загасить пламя, им же зажженное, — согласно теории доктора Грогана. Но если воспламенилось горючее, как можно бороться с огнем? Сара была вся огонь. Ее глаза горели пламенем; на жест Чарльза она ответила взглядом, полным страсти. Он хотел было убрать руку, но она опередила его и, схватив его руку, поднесла ее к губам. Тут он испуганно и резко отдернул ее; и Сара отпрянула, словно он ударил ее по лицу.
— Дорогая мисс Вудраф, прошу вас, возьмите себя в руки. Я…
— Не могу.
Эти два слова, произнесенные еле слышно, сковали Чарльзу язык. Он попробовал убедить себя, что она имела в виду только невозможность удержаться от изъявления своей признательности… только это, только это… Но почему-то вдруг ему припомнились строки Катулла:[221] «…Лишь тебя завижу, / Лесбия, владеть я бессилен сердцем, / Рта не раскрою. / Бедный нем язык. А по жилам — пламень / Тонкою струею скользит. Звенящий / Гул гудит в ушах. Покрывает очи / Черная полночь…» Катулл не сочинил этого сам: он переводил Сапфо,[222] а сапфическое описание остается по сей день лучшим физиологическим описанием любви в европейской медицине.
Сара и Чарльз стояли друг против друга, оба — если бы они только знали об этом! — во власти одних и тех же симптомов; она признавала их, он отрицал; но отрицавший не в силах был сдвинуться с места. В течение четырех-пяти секунд они пытались, каждый по-своему, подавить бурю чувств. Потом Сара — в буквальном смысле слова — не устояла. Она упала на колени у его ног. Слова полились с ее губ безудержным потоком:
— Я солгала вам, я нарочно сделала так, чтобы миссис Фэрли меня увидела, я знала, что она непременно донесет хозяйке.
Если Чарльзу и показалось, что он сумел хотя бы немного взять себя в руки, то теперь он снова утратил всякий контроль над собой. Он мог только молча смотреть на обращенное к нему лицо Сары. Очевидно, она ждала от него слов прощения и утешения, в то время как он сам ждал совета и помощи, потому что ученые медики опять его подвели. Все эти барышни из хороших семей, все эти поджигательницы и сочинительницы анонимных писем по крайней мере уважали господствовавшую в обществе черно-белую мораль: их надо было прежде поймать с поличным, чтобы вырвать у них признание вины.
Ее глаза наполнились слезами. На одной чаше весов богатство, безмятежное благополучие; а на другой? Незначительная активность слезных желез, дрожащие капельки влаги — нечто краткое, преходящее, неважное… И все же он стоял, не в силах сдвинуться с места; стоял словно под готовой прорваться плотиной, а не над плачущей женщиной.
— Но почему?..
221
Катулл Гай Валерий (87 или 84 — после 54 до н. э.) — известный римский поэт. Цитируемое стихотворение (LI) — «Подражание Сапфо» (перевод А. Пиотровского).
222
Сапфо — древнегреческая поэтесса первой половины VI в. до н. э., жившая на острове Лесбос. Содержание ее поэзии — красота подруг и любовь, воспринимаемая Сапфо как стихийная сила, «сладостно-горькое чудовище, от которого нет защиты».