АУТ

В углу парковочной площадки строители начали возводить крохотное блочное сооружение, которому предстояло стать сторожевой будкой. С минуту Масако стояла около машины, глядя перед собой в обступающую ее со всех сторон плотную, густую тьму. Мысли снова и снова возвращались к предложению Дзюмондзи. Не поторопилась ли она? Все ли обдумала, делая столь рискованный и ответственный шаг, вступая в новый и совершенно чужой мир. Впрочем, оставляя в стороне вопрос о правильности или неправильности принятого решения, уже сам факт того, что она сделала этот шаг, волновал и даже пьянил, отодвигая на задний план привычные заботы и проблемы, сомнения и страхи.

Она снимала теннисные тапочки у входа, когда, подняв голову, обнаружила стоящую рядом женщину.

— Масако.

Голос был знакомый и принадлежал Яои. Коротко подстриженные волосы открывали высокую изящную шею. Выщипанные брови изгибались тонкой дугой. На губах красная помада. Перемены буквально бросались в глаза, и касались они не только внешности. Прежняя, часто растерянная, тихая Яои исчезла, и вместо нее появилась другая, помолодевшая и уверенная в себе.

— Извини, — сказала Масако. — Ты меня напугала. Я даже не сразу тебя узнала. Ты очень изменилась.

— Мне все так говорят. — Она застенчиво улыбнулась, но даже в этой знакомой улыбке ощущалось что-то новое. — Но ты и сама изменилась. Вспомнила про макияж?

— Что?

— Помада. — Масако уже и забыла, что подкрасила губы в дамской комнате ресторана. Она машинально прикоснулась к ним пальцем и увидела красное пятнышко. — Не надо, — сказала Яои, беря ее за руку. — Не стирай. Оставь как есть. Тебе так лучше.

— Значит, ты все-таки решила вернуться? Начинаешь сегодня? — спросила Масако.

— Нет, просто решила показаться. Принесла пирожные, хотела извиниться перед начальством за причиненное неудобство.

— Возвращаешься домой?

— Да. По радио сообщили, что ожидается тайфун, и мне надо побыть с мальчиками. Метеорологи говорят, он придет к утру.

— Тогда тебе, конечно, лучше вернуться домой.

— Я уже расплатилась с Кунико и Йоси, — наклонившись к подруге, прошептала ей на ухо Яои и сунула в руку толстый коричневый конверт.

— Что это? — удивленно спросила Масако.

Не отвечая на вопрос, Яои отступила на шаг и быстро поклонилась.

— Я приду завтра. Тогда и увидимся.

Она повернулась и проскользнула в дверь. Живая, уверенная в себе, совсем непохожая на прежнюю Яои. Масако бросилась вслед за подругой.

— Подожди. — Яои с улыбкой повернулась. — Что здесь? — спросила Масако, показывая на конверт. Яои подняла два пальца — два миллиона йен, как она и обещала. — Ты уже получила страховку?

Яои покачала головой.

— Нет, еще не получила. Сказала родителям, что мне нужно рассчитаться по кредиту. Не хотела больше ждать.

— В этом не было такой уж необходимости.

— Мне так лучше. Кунико уже волновалась, а Йоси деньги нужны всегда, ты это и сама знаешь. В общем, я почувствовала, что должна это сделать.

— И все-таки, по-моему, ты торопишься.

— Знаю, но мне так хотелось рассчитаться со всеми и… все забыть. Теперь я свободна.

Масако могла бы сказать, что время для перемен еще не пришло, но понимала: ее слова не дойдут до Яои, потому что та не желает ничего слышать. Она и сама изменилась — что же удивительного в том, что и Яои спешила вырваться на свободу.

— Понимаю. Спасибо.

Яои взмахнула рукой и, сбежав по лестнице, исчезла в густой, влажной темноте.

Масако вернулась и, пройдя мимо санитарного инспектора, направилась в душевую. Запершись в кабинке, вскрыла конверт, внутри которого обнаружила две пачки десятитысячных банкнот в банковской упаковке. Торопливо сунув деньги в сумочку, Масако вдруг подумала, что этот вот туалет — единственное место на фабрике, где ее никто не видит.

В комнате отдыха она увидела Йоси и Кунико, пивших вместе чай. Обе уже переоделись в рабочую форму и негромко переговаривались, но лица их выдавали радостное возбуждение.

— Ты уже видела Яои? — спросила Йоси, жестом подзывая подругу.

— Да, только что. Она как раз собиралась уходить.

— Получила?

— Ты имеешь в виду деньги?

— Мы получили по пятьсот тысяч.

Кунико опустила глаза, но щеки у нее горели от удовольствия. У этой они долго не задержатся, подумала Масако. А теперь, когда она почувствовала вкус легких денег, от нее можно ожидать всего, чего угодно. Здесь нужен глаз да глаз.