Потерянный среди домов

– Ты уходишь? – спросил Е.К., снова подперев голову рукой, голые плечи с веснушками и белая-белая кожа. Волосы аккуратно причесаны. Он причесывал их перед тем, как лечь в постель.

– Да.

Я вытащил чемодан из-под кровати и начал запихивать туда вещи. Всякие вещи: рубашки, носки, две щетки для волос, две спортивные куртки, запонки, школьный галстук, три пары ботинок, я хочу сказать, все это дерьмо, ведь я никогда не уезжал далеко от дома, даже когда получал бронзовую медаль за прыжки с шестом, и тут, когда мой чемодан был уже толще сандвича с жареной говядиной, вошел Дик Эйнсворт, заместитель заведующего.

– Что вы делаете, Олбрайт? – спросил он, глядя на чемодан.

– Распаковываюсь, – сказал я.

Он немного поразмыслил об этом.

– После чего?

– После Дня благодарения, сэр.

– Это не могло подождать до утра?

– Абсолютно, – сказал я, вытащил рубашку и положил ее обратно в шкаф.

– У вас здесь все в порядке, Е.К.? – спросил он.

– Да, сэр.

– Не о чем доложить?

– Нет, сэр.

– У меня была приятная беседа с твоей мамой в выходные. Очень милая женщина.

– Да, сэр.

– Все в порядке, Олбрайт?

– Да, сэр, – сказал я.

– Спокойной ночи, джентльмены.

Эйнсворт вышел. Я стоял не двигаясь, вибрируя, словно чертова струна у пианино, пока слушал, как его шаги удаляются по коридору.

– Господи Иисусе, – прошептал Е.К. с перекошенным лицом.

– Не ссы, – сказал я. Я посидел на краю кровати, наверное, еще минут двадцать, прислушиваясь. Ничего. Я чувствовал, как Е.К. смотрит на меня своими ясными маленькими мышиными глазками.

Я упаковал чемодан, побил по нему кулаком, уминая книги, зубную пасту и дезодорант, как будто собирался в обозримом будущем обедать с королевой. Сел на него, а потом стащил с кровати. Он весил, черт возьми, целую тонну.

Я подошел к окну и открыл его. Осенний воздух охватил мою голову, драгоценный и холодный, он просто пронесся через всю комнату. Я опустил чемодан за окно и бросил его на дерн. Потом обернулся.

– Порядок, – сказал я.

Е.К. сел и вытащил из шкафчика конверт.

– Поскольку ты действительно убегаешь, вот. Это одиннадцать баксов. Если продержишься три дня, можешь забрать их себе.

Он пожал мне руку.

Выскользнув в окно, я приземлился на булыжник и замер, словно статуя, ветер дул по квадратному двору, листья шуршали, в голове звенела песня. Я немного подождал, огляделся в ожидании, вдруг что-то двинется. Вокруг ни души, только листья несло по дерну, так что я поднял чемодан, прошел вдоль стены под окнами спален, наклонив голову, проскользнул в большие железные ворота и затем, увидев, что парковка освещена, словно хренова Берлинская стена, прижался к кирпичу и двигался так, пока не слился с тенью, а потом потащился к задним воротам, чемодан стучал по моим коленям. Я побежал по задней улице. Неожиданно шум с Авеню-роуд (уличное движение свистело вокруг школы) умолк. Я был совершенно один, сердце колотилось как бешеное, глупая песенка звучала в голове со скоростью сотни миль в час.

• Пять шагов и два,
• Голубые глаза,
• Куши, куши,
• Куши ку.

Мне пришлось поставить чемодан на землю, он так оттянул мне руку, что на ней появилась полоса. Я едва мог разжать кулак. Я поставил его перед оградой. Посмотрел туда-сюда по улице. На противоположной стороне, в большом, увитом плющом доме, я разглядел женщину в желтом платье, двигающуюся по гостиной. Это выглядело очень уютно, как в моем доме на Форест-Хилл. Я перешел улицу и постучал в дверь. Женщина открыла.

Я пустил в ход свои лучшие манеры:

– Простите, пожалуйста. Вы не против, если я воспользуюсь вашим телефоном, чтобы вызвать такси?

Женщина не выразила восторга по этому поводу, так что я сделал несколько шагов от двери.

– Или, может быть, вы согласитесь вызвать такси для меня сами, а я подожду здесь.

– Почему ты не вызвал такси оттуда, где был? – спросила она.

О таком повороте я не подумал.

– Ну, я вызвал. Но водитель оказался пьян, так что я не поехал с ним.

– Водитель такси был пьян?

– Да, мадам.

Разумеется, порядочный мальчик вроде меня не мог иметь никаких дел с пьяным водителем. Только посмотрите, какой козел!

– Ну хорошо, – сказала она и открыла дверь.

Вы знаете этот классный запах, который у некоторых людей бывает в прихожей, не знаю, то ли это та штука, которую кладут в вазу, вроде мертвых цветов, или парфюм для одежды, или какие-нибудь особые модные обои, но это всегда производило на меня впечатление. Как мыло «Перлз». Вы просто нюхаете его и представляете себе безумно великолепную жизнь.