Макулатура

Он ушел на кухню. Я чувствовал, что теряю терпение. Потом он вернулся, дал мне стакан.

— Стой, — сказал я, — я выпью твой.

— Как это?

— В нем крепче.

Он дал мне другой стакан, потом сел.

— Так я тебя спрашиваю, скороход, зачем меня в долю?

— Да вот, — сказал он.

— Ну, дальше?

— У меня с капустой туго. Поставить нечего. Но когда выиграем, я тебе отдам из выигрыша.

— Неинтересно говоришь.

— Слушай, Билейн, мне нужно самую малость.

— Сколько?

— Двадцать зеленых.

— Это большущие деньги.

— Десять зеленых.

— Ну ты разбежался.

— Ладно, пять зеленых.

— Что?

— Два зеленых.

— Мотай отсюда!

Он допил и встал. Я тоже допил. Он стоял. Он сказал:

— А чего это грейпфруты на полу?

— А мне так нравится.

Я встал и подошел к нему.

— Пора уходить, приятель.

— Уходить пора? Да ну? Я уйду, когда пожелаю!

Он обнаглел от выпитого. Это бывает. Я заехал ему кулаком в живот. А на кулаке был медный кастет. Чуть насквозь не прошел к чертям. Он упал.

Я отошел и сгреб с полу битое стекло. Потом вернулся, открыл ему рот и бросил стекло туда. Потом потер ему щеки и немного пошлепал по ним. Губы у него покраснели.

Тогда я вернулся к прерванному питью. Прошло, наверное, минут 45, и почтальон зашевелился. Перекатился на живот, выплюнул пару стекляшек и пополз к двери. Вид у него был жалкий. Дополз до самой двери. Я открыл ее, и он пополз дальше к своей квартире. В следующий раз надо присматривать за ним. Я закрыл дверь.

Я сел и нашел в пепельнице погасшую сигару. Зажег ее, затянулся, закашлялся. Попробовал еще раз. Довольно приятно. На меня нашла задумчивость.

Решил больше ничего сегодня не делать. Жизнь изнашивает человека, до дыр.

14

Я снова пришел в магазин к Реду. Я снова занимался делом Селина. Ипподром был закрыт, и день был пасмурный. Ред проставлял цены на редких книгах.

— Сходим к Муссо? — предложил он.

— Не могу, Ред. Я, кажется, ем без остановки. Посмотри на меня.

Я распахнул пиджак. Рубашка обтягивала мое брюхо. Одна пуговица отскочила.

— Тебе надо отсосать этот жир. У тебя будет инфаркт. Жир отсасывают через трубку. Сольешь его в банку, будешь смотреть, и он тебе будет напоминать, чтобы ты не увлекался пончиками с повидлом.

— Я подумаю. Не хочешь грейпфрута?

— Грейпфрута? От него не толстеют.

— Знаю, но утром я поскользнулся на нем, когда встал. Грейпфруты опасны.

— А где ты спал, в холодильнике?

Я вздохнул.

— Слушай, давай переменим тему. Ты знаешь этого типа, который похож на Селина?

— А, этого…

— Этого. Не заходил тут?

— С того раза — нет. Ты следишь за этим гусем?

— Можно сказать, да.

И тут он входит, легок на помине. Селин.

Пролез мимо нас, прошел по проходу, вытащил книжку.

Я подошел к нему поближе. Совсем близко. Он держал подписанный экземпляр «Когда я умирала». Тут он заметил меня.

— В прежнее время, — сказал он, — жизнь у писателей были интереснее, чем их писания. А нынче — ни жизнь неинтересная, ни писанина.

Он поставил Фолкнера на место.

— Вы тут поблизости живете? — спросил я.

— Возможно. А вы?

— Когда-то у вас был французский акцент, правильно? — спросил я.

— Возможно. А у вас?

— Ничего подобного. Слушайте, вам никто не говорил, что вы на кого-то похожи?

— Каждый из нас более или менее похож на кого-то. Слушайте, у вас есть сигареты?

— Конечно.

Я полез за пачкой.

— Пожалуйста, — сказал он, — выньте одну сигарету, зажгите ее и курите ее. Чтобы было занятие.

Он пошел прочь. Я зажег сигарету, затянулся. Потом пошел за ним. Кивнул на прощание Реду и вышел на улицу. Селин как раз садился в «фиат» 89-го года. А позади него стояло — что? Позади него стоял мой «фольксваген». Какая удача! Вот и не верь после этого в судьбу. В первый раз за сколько месяцев мне удалось поставить машину у тротуара! Я вскочил в нее, дал по газам и помчался за ним.

Он ехал на восток по Голливудскому бульвару. Леди Смерть, подумал я, к вашим услугам.

Я бы упустил его у следующего светофора, если бы не проскочил под красный свет. Без осложнений; только пожилая дама в «кадиллаке» грязно обругала меня. Я улыбнулся.

Вскоре мы с Селином очутились на Голливудском шоссе; солнце прорвалось сквозь облака. Я держал Селина в поле зрения. Я чувствовал себя отлично. Может быть, пойду, и мне высосут жир через трубку. Я еще молодой человек. Все впереди.