Ни о чем не жалею

— О да! — подтвердил священник. — Мой соперник поставил мне здоровенный фонарь под глазом и чуть не вышиб из меня дух. Как ни странно, после этого мы с ним подружились. Теперь брат Майкл работает с прокаженными в нашей миссии в Кении, и я получаю от него открытки с поздравлениями на каждое Рождество.

— Может быть, нам удастся отправить в Кению и сестру Анну, — пошутила Габриэла и сама себе удивилась.

Даже учась в колледже, она не позволяла себе разговаривать подобным образом ни с однокурсниками, ни, не дай бог, с профессорами. Сейчас же вся ее замкнутость куда-то исчезла, а от смущения не осталось и следа.

Священник с молодым голосом негромко засмеялся за решеткой.

— Почему бы тебе не предложить это самой сестре Анне? — осведомился он. — А пока она будет думать — прочти три хвалебных канона к Деве Марии и одно «Отче наш». Только от души… — добавил он серьезным тоном, и Габриэла снова почувствовала себя удивленной.

Другие священники обычно налагали куда более серьезные наказания.

— Вы уверены, что этого достаточно, святой отец? — робко спросила она.

— Ты недовольна, сестра моя? — ответил священник вопросом на вопрос, и в его голосе Габриэле снова почудилась улыбка.

— Я просто удивлена. С того самого дня, как я попала в этот монастырь, я еще ни разу не читала меньше десяти молитв к Деве Марии…

— Я знаю. Именно поэтому мне показалось, что тебе пора сделать небольшую передышку. Не будь так требовательна к себе, сестра, — постарайся на время забыть о своих неприятностях, словно их вовсе не существует, хорошо? Насколько я понял, это скорее ее грех, чем твой, — во всяком случае, так мне подсказывает мой внутренний голос. И еще: не путай сестру Анну со своей матерью — это два совершенно разных человека, да и ты, сестра, давно стала другой. Ты — взрослая, и никто не может мучить и преследовать тебя, кроме… тебя самой. Господь наш Иисус учил: «Люби ближнего своего как самого себя». Подумай об этом. В этой формуле, как и во всем Священном Писании, заключена неисчерпаемая мудрость.

— Спасибо вам, святой отец…

— Ступай с миром, сестра. — Этими словами священник отпустил ей грехи, и Габриэла, выйдя из исповедальни, уселась на самую дальнюю от алтаря скамью, чтобы в уединении прочесть назначенные молитвы.

Когда некоторое время спустя она ненадолго подняла голову, то увидела входившую в исповедальню сестру Анну. Она пробыла там довольно долго, а когда вышла, лицо у нее было красным, а глаза припухли, словно она плакала. При виде ее Габриэла расстроилась; она очень надеялась, что священник не будет излишне суров с сестрой Анной. Напрасно она так много ему рассказала.

И все же после исповеди она чувствовала себя намного спокойнее и увереннее. У нее словно камень с души свалился, а молитва к Деве Марии, которую — как ей и было сказано — она произнесла с большим чувством, еще более укрепила Габриэлу в мысли, что все образуется.

Прежде чем выйти из церкви, Габриэла остановилась, чтобы обменяться несколькими фразами с наставницей группы кандидаток сестрой Эммануэль. Она хотела просто пожелать ей спокойной ночи, однако та неожиданно заговорила с Габриэлой о здоровье одной из престарелых монахинь, которая в последнее время чувствовала себя все хуже и хуже. Разговор вышел длинный.

Исповедь успела закончиться, и церковь опустела. Потом в исповедальне вспыхнул свет, и Габриэла невольно повернулась в ту сторону. В следующий момент низенькая дверца отворилась, и вышел тот, кому она исповедовалась.

Его внешность поразила Габриэлу до глубины души.

Молодой священник — он действительно был молод, не старше тридцати — был настолько высок ростом, что Габриэла не без удивления подумала, как он только поместился в низкой и тесной исповедальне. Ей, во всяком случае, он показался настоящим гигантом. Не сразу она разобралась, что он не столько высок, сколько на редкость пропорционально сложен, а ширину его плеч не могла скрыть даже свободная, широкая сутана. Волосы у него были густыми, светло-желтыми, а глаза — почти такими же голубыми, как у самой Габриэлы.

Подняв голову, священник увидел Габриэлу и наставницу и улыбнулся им открытой, располагающей к себе улыбкой.

— Добрый вечер, сестры, — сказал он, вежливо кивая сначала старшей монахине, затем — Габриэле. — Какая у вас красивая церковь!

Сестра Эммануэль тоже улыбнулась. Все монахини обители Святого Матфея очень гордились своей церковью и следили за тем, чтобы она содержалась в образцовом порядке. Сама Габриэла провела немало часов, до блеска натирая воском резные деревянные украшения и скамьи. Дважды в месяц мать-настоятельница приходила сюда и тщательно все проверяла. Если обнаруживалась расшатавшаяся планка, трещина в каменной плите на полу, облупившаяся позолота или начавшая осыпаться побелка, то уже на следующий же день в церкви появлялись плотники, каменщики или маляры.