165  

– В последнее время, – наконец заговорил он, – политическая карьера Эпифанио Варгаса пошла вверх. Круто вверх. Слишком много людей обязаны ему слишком многим. Многие его любят или боятся, и почти все уважают. Он ухитрился отойти от непосредственной деятельности Хуаресского картеля до того, как у этой организации начались серьезные конфликты с правосудием, когда борьба велась почти исключительно против соперников в Калифорнийском заливе… Он поставил на службу своей карьере как судей, предпринимателей и политиков, так и высших представителей мексиканской церкви, полицейских и военных: генерал Гутьеррес Ребольо, которого чуть было не назначили прокурором Республики по делам наркотиков, но тут открылись его связи с Хуаресским картелем, и он оказался в тюрьме в Альмолойе, – так вот, генерал Гутьеррес Ребольо был его близким другом… А с другой стороны – его популизм: с тех пор как Эпифанио Варгас добился избрания государственным депутатом, он много сделал для Синалоа: вкладывает немалые деньги, создает рабочие места, помогает людям…

– Что же в этом плохого? – перебила его Тереса. – В Мексике те, кто грабит страну, обычно просто присваивают все… ИРП [82] делала это семьдесят лет.

– Есть некоторые оттенки, – возразил Тапиа. – В данный момент ИРП уже не у власти. Новые веяния бодрят. Возможно, в конце концов изменится не так уж много, но налицо несомненное стремление к переменам. Или к попытке перемен. И как раз в этот момент Эпифанио Варгас вот-вот станет сенатором Республики…

– А кто-то хочет свалить его, – поняла Тереса.

– Да. Пожалуй, можно выразиться и так. С одной стороны, политический сектор, обладающий большим весом и связанный с правительством, не желает видеть в сенате страны наркодельца из Синалоа, несмотря даже на то, что он официально отошел от дел и уже является действующим депутатом… А кроме того, имеются старые счеты, о которых говорить здесь излишне.

Тереса представляла себе, о каких счетах идет речь. Все сукины дети, погрязшие в глухих войнах за власть и деньги, наркокартели и друзья этих наркокартелей, разные политические семьи, связанные или не связанные с наркотиками. Кто бы ни правил. Одним словом, как всегда: прекрасная Мексика…

– А мы, со своей стороны, – прибавил Ранхель, – не забываем, что он приказал убить агента ДЭА.

– Именно так, – оживился, получив поддержку, Тапиа. – Потому что правительству Соединенных Штатов, которое, как вам известно, сеньора, весьма пристально следит за политической обстановкой в нашей стране, вряд ли понравится, если такой человек, как Эпифанио Варгас, станет сенатором… Поэтому сейчас делаются попытки создать комиссию высокого ранга, чья деятельность будет развиваться в два этапа: первый – организовать расследование прошлого депутата Варгаса, второй – если будет собрано необходимое количество доказательств, лишить его депутатской неприкосновенности и положить конец его политической карьере, вплоть до судебного процесса.

– По окончании которого, – добавил Ранхель, – мы не исключаем возможности его выдачи Соединенным Штатам.

– А я-то тут при чем? – спросила Тереса. – Чего ради вам было ехать сюда и рассказывать мне все это, как будто мы закадычные друзья?

Тогда Ранхель и Тапиа снова переглянулись, дипломат прокашлялся и, доставая сигарету из серебряного портсигара (он предложил его Тересе, но та отказалась, покачав головой), сказал:

– Сеньора, мексиканское правительство все последние годы со вниманием следит за вашей, гм, карьерой. Против вас ничего нет, поскольку ваша деятельность, насколько известно, происходит за пределами национальной территории. («Примерная гражданка», – вставил Ранхель таким серьезным тоном, что ирония в словах растворилась.) И ввиду всего этого соответствующие власти готовы прийти к соглашению. К соглашению, удовлетворительному для всех. Сотрудничество в обмен на неприкосновенность.

Тереса подозрительно смотрела на них.

– Сотрудничество какого рода?

Тапиа аккуратно закурил сигарету. Так же аккуратно, как, судя по всему, размышлял о том, что ему вот-вот предстояло сказать. Или, вернее, как это сказать. И наконец решился:

– У вас там, на родине, есть личные счеты. Кроме того, вам многое известно о временах Блондина Давиды и деятельности Эпифанио Варгаса… Вы были, так сказать, привилегированным свидетелем, и это чуть не стоило вам жизни… Есть мнение, что, быть может, вам хотелось бы все уладить. У вас достаточно средств, чтобы заняться чем-нибудь другим, наслаждаясь тем, что вы имеете, и не беспокоясь о будущем.

  165  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×