Продолжение ЖЖизни

Я пошёл в туалет, а когда возвращался, увидел, что Цезария сидит, сняв мою кепку с головы, на носу у неё очки, причём такие, какие носят тётки с рынка или из столовой, и она внимательно рассматривает лейбл. Увидев, что я подхожу, она тут же надела кепку и отвернулась, мол, ничего я не рассматривала. Мне стало так смешно! Я понял, что она такая вот настоящая, неподдельная тётка. Для кого-то она ворчливая, но любимая тётя Цезария. Тётя, которая даже не пытается понять, что вокруг происходит, а живёт, как привыкла. Но вскоре сообщили, что рейс задерживается на час, и мне довелось увидеть тех, для кого она является ворчливой тётей Цезарией.

Когда объявили о задержке рейса, она поворчала, а потом попросила о чём-то своего брата, который был при ней камердинером. Он достал ноутбук, поковырялся, и Цезария стала показывать мне фотографии каких-то людей на празднике в убогом посёлке. Она объяснила через племянницу, что это её последний день рождения, было очень весело, собрались все её внуки, племянники, и она хотела, чтобы её в тот день окружали только молодые парни и мужчины. Я смотрел фотографии, кивал. Наконец она остановилась на групповом снимке, где было человек тридцать пять, разновозрастных, разноцветных, от почти чёрных до совсем белых парней и мужчин, и среди них стояла Цезария. Директор-племянница отошла говорить по телефону, а Цезария показывала мне родственников. Она тыкала пальцем в экран и говорила: «Витторио, Еухенио, Педро, Хулио, Андреас…» – и так далее. Показала всех. Я изобразил полный восторг и радость…

Мои восторги иссякли, а Цезария уставилась на меня и чего-то ждала. Я не понял, пожал плечами, мол, что? Она молча ткнула в какого-то парня на экране. Я не понял. Она ткнула в другого, я опять пожал плечами. Она нахмурилась и снова ткнула в того, которого показала первым. Тут я догадался и робко сказал: «Хулио?» Она всплеснула руками и с досадой сказала: «Андреас!» …Больше часа я запоминал всех поимённо. Это было очень непросто. Потом мне был устроен экзамен, который с первого раза я не сдал. Но наконец назвал всех, в какой бы последовательности она их ни показывала, чем вызвал восторг брата, одобрительную ухмылку племянницы и благосклонный взгляд Цезарии.

Когда мы расстались, и её повели на паспортный контроль, я был самым счастливым человеком в аэропорту, я с трудом скрывал радость, и мне срочно хотелось выпить грамм сто коньяку. Цезарию увели за красную линию, но она вдруг вырвалась и вернулась. Достала из своей сумки большой, шелестящий полиэтиленовый пакет, в котором, как оказалось, было очень много монет разных стран и мятых купюр со всего мира. Она долго в нём копалась. К нам подошла её племянница, которая пыталась её поторопить. Но Цезария и не думала спешить. Наконец она достала яркую цветную бумажку, протянула её мне и сказала через племянницу: «Когда прилетишь на Кабо Верде, скажешь таксисту, чтобы отвёз к дому Цезарии. Они знают. Этого как раз хватит на такси до моего дома». И пошла. А потом снова остановилась, достала пакет, снова пошелестела, и племянница принесла мне ещё одну купюру, только поменьше размером и совсем-совсем потёртую. Когда я её взял, Цезария крикнула: «А это дашь таксисту на чай!»

Вот эти две бумажки передо мной, две тысячи и двести эскудо банка Кабо Верде. На двух тысячах – цветок, стихи и портрет усатого мужчины, под которым написано Eugenio Tavares. Видимо, поэт. А на двухстах эскудо – парусный кораблик. Бумажка совсем потёртая, почти лохмотья.

21 марта

Вчера всем семейством ходили смотреть очередной американский мультфильм. Фильм так себе, не о чем говорить. Главное – ходили всем семейством, в этом суть удовольствия. Больше всех был доволен Саша (которому скоро пять). Он в кинотеатре взял флайер мультфильма и до начала сеанса его разглядывал. А во время фильма, при появлении новых персонажей, искал их на флаере. Все полтора часа просмотра он не выпускал эту бумажку из рук. А руки от волнения то потели, то высыхали, листочек сильно помялся, но был донесён до дома и показан собаке и бабушке. Ночью эта цветная бумажка лежала рядом с кроватью.

Сегодня он полдня таскался с ней, рассматривал, вздыхал, явно вспоминая вчерашние переживания. То есть почти на сутки этот листок бумаги стал для маленького человека очень важной и прекрасной вещью.

Я подумал сегодня: как же повезло именно этому флаеру! Большая часть его со братьев проживает две-три минуты и отправляется в мусорку, а какие-то так и остаются лежать в стопке. А некоторые так и умирают нераспакованными… Интересно наблюдать судьбы отдельных предметов.