Облачный атлас

Ну так вот, речка Маука, по-змеиному извиваяс', текла вниз по темной Долине Маука, ей, она снабжала водой всего пять-шесть жилищ во всей долине, пот'му шо земля там не была друж'любной-солнечной, не. Ни в одном из этих жилищ не занималис' разведением коз, так шо дорогу удушали ползущие растения и кусты с к'лючками, к'торые так и норовили вык'лоть тебе глаза, если за ними не уследишь, и пробираться по ней на коне было трудно. Через четверть мили я уже был яростно расцарапан, хотя прятался за спиной Мероним. Последним жилищем в верхней части долины и первым, в к'торое мы завернули, было жилище Святой Сонми, главой к'торого был одноглазый Сильвестри, выращивавший таро и овес. Молва полагала, шо он слишком, сильнее, нежели это естест'но, увлечен своими мног'численными дочерьми, и п'носила его за то, шо он не вносил справедливой доли в Общинные склады. По двору было разбросано постельное белье, и дочерей Сильвестри угнали, но сам Сильвестри никуда не делся, его отсеченная голова торчала на шесту, наблюдая за нашим приближением. Он уже пробыл там какое-то время и уже, вишь, зачервивел, и, когда мы подъезжали, жирная крыса забралась на шест и вгрызлас' ему в единственное глазное яблоко. Ей, усатый дьявол заш'велил своим острым носом, глядя на меня. Как оно, Закри, не находишь ли, шо Сильвестри теперь привлека'льнее, чем прежде? Но я не обратил на него внимания. Из-под колпака печной трубы вырвалос' кукареку, и я едва не свалился с коня; вишь, я подумал, шо мы попали в засаду.

Теперь у нас был выбор, распрощаться с конем и вскарабкаться на раскрошенный гребень над долиной Пололу аль же проследовать по тропе Маука вниз, к побережью, рискуя наткнуться на случайных Конов, подчищающих то, шо осталос' после их набега. Убывающее время заставило нас выбрать второе, то есть остаться на коне; вишь, нам надо было добраться до Пальца Иката к полудню, а до него от жилища Сильвестри оставалос' еще десять миль. Мы миновали жилище Голубой Капусты, а потом и Последней Форели, вишь, разведкой мы больш' не занимались. Дождевые потоки отклонили нас от Кохал ниже в долину, но мы добралис' до берега, никому не попавшие' на глаза, хоть и видели свежие отпечатки копыт под пальмами с ножевой листвой. Океан в тот день на пруд не походил, не, но волнение не было таким сильным, шоб каяк с умелыми гребцами мог п'ревернуться. В отдалении ревели рак'вины Конов, и мне от этого было не по себе. В этом реве мне слышалос' мое имя. Воздух был тугим как б'рабан, а я пренебрег своим вторым предсказанием и знал, шо мне придется заплатить за ту жизнь, к'торую я забрал и забирать к'торую не было не'бходимости.

Там, где каменистый берег поднимается к утесам Медузы, нам пришлос' забрать в сторону, шоб ч'рез банановые рощи выехать на дорогу Пололу, к'торая ведет из самой северной долины к Ничейной земле, а п'том к Пальцу Иката. Дорога втиснулас' меж двух грузных черных скал, и мы услышали свист, к'торый больш' походил на человечий, чем на птичий. Мероним запустила руку под свою накидку, но, прежде чем она успела достать эту стреляющую берцовую кость, со скал спрыгнули стражники, по паре хищных Конов с каждой ст'роны. Четыре самодовольных арбалета нацелилис' прям' нам в головы с расстояния в неско'ко дюймов. А за каучуковыми д'ревьями я различил целый отряд проклятых Конов! Дюжина аль более всадников сидели в'круг навеса, и я понял, шо мы погибли так нез'долго до избавления.

П'роль, всадник? — пролаял один из стражников.

Шо это такое, воин, и поч'му? — пролаял другой, тыча своим арбалетом в мои болячки. Задница парня из Долин поганит доброго коня Конов? Кто твой ген'рал, всадник?

Я был напуган до смерти и знал, шо им'но так я и выгляжу.

Мероним издала страшное-злобное рычание, оглядывая этих четверых сквозь прорези своего шлема, а затем исторгла крик такой неистовый, шо в испуге прочь упорхнули все птицы, а изъяны ее выг'вора оказалис' укрыты под яростным ревом. КАК СМЕЕТЕ ВЫ, КРЫСАМИ ОБГАЖЕННЫЕ ДОХЛЫЕ СВИНЬИ, ОБРАЩАТЬСЯ ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ К ГЕН'РАЛУ?! МОЙ РАБ БУДЕТ ПОГАНИТЬ СВОЕЙ ЗАДНИЦЕЙ ТАМ И ТО, ГДЕ И ШО Я ЕМУ ПРИКАЖУ! КТО МОЙ ГЕН'РАЛ? МОЙ ГЕН'РАЛ — ЭТО Я, ПОГАНЫЕ ВЫ ЧЕРВИ! СИЮ ЖЕ ДОЛЮ ТАКТА ПРОЧЬ ОТ ЭТОЙ СКАЛЫ! И ПРИВЕДИТЕ МНЕ СВОЕГО КАПИТАНА, ИНАЧЕ, КЛЯНУС ВСЕМИ БОГАМИ ВОЙНЫ, Я ВЕЛЮ СОДРАТЬ С ВАС ШКУРУ И ПРИГВОЗДИТЬ ВАС К БЛИЖАЙШЕМУ ШЕРШНЕВО-МУДЕРЕВУ!

Отчаянный и ненадежный замысел, ей.

Пыль, к'торую пустила им в глаза Мероним, выиграла нам один такт, и этого одного такта было едва ль не доста'чно. Двое стражников побледнели, опустили свои арбалеты и бросилис' п'ред нами на землю. Двое других исчезли позади. Кззз! Кззз! Двое Конов п'ред нами больш' не поднималис', Мероним неожид'но ударила коня пятками, и тот заржал, попятился и понес так, шо я потерял равновесие. Рука Сонми удержала меня в седле, ей, пот'му шо если не ее, то чья же еще? Позади нас раздавалис' гвалт и гомон, вопли Стой! и рев рак'вин, а конь скакал г'лопом, и прожужжало этакое, вишь, физзззззззз-куанггггггггг, это когда первая арбалетная стрела воткнулас' в сук, под к'торый я поднырнул, а потом хрусткая боль ожгла мне левую икру, вот, вот здесь вот, и наступило у меня такое тошнотное-спокойное забытье, шо случается, когда ваше тело знает, шо в нем шо-то слишком уж сильно 'скурочено, шоб это легко мож' было исправить. Смотрите, вот, я поднял штанину, видите шрам? эт' сюда воткнулас' арбалетная стрела… ей, боль была насто'ко же сильной, наско'ко эт' выглядит, и даж' еще сильнее.