Облачный атлас

В полуподвале, сидя в невзрачном форде, нас ждал мистер Чан. Времени на приветствия не было. Форд, заскрежетав, ожил и с ускорением поехал через туннели и пустые фордовые стоянки. Мистер Чан, взглянув на свой сони, доложил, что северная и восточная подъездные дороги блокированы, но пандус, где нас должны были поджидать их люди, вроде бы еще свободен.

Хэ-Чжу приказал ему направиться туда, потом достал из кармана кнопочный нож, надрезал кончик своего левого указательного пальца, поковырял в нем и извлек крошечное металлическое яйцо. Он выбросил его в окно и велел мне таким же образом избавиться от Душевного кольца. Си-Ли тоже извлек и выбросил в окно свою Душу.

Так, значит, люди Союза действительно вырезают свои вечные Души? Я всегда полагал, что это лишь урбанистический миф…

А как еще может движение сопротивления ускользать от Единодушия? В противном случае, минуя транспортный контроль, они бы всякий раз рисковали быть обнаруженными. Когда форд объезжал какую-то платформу, в окна ударил залп фосфатного огня; воздух наполнился осколками стекла, застонали металлические панели; форд заскреб по стенам и, проскрежетав, ненадолго остановился.

Я, присев на корточки, явственно слышала пальбу из кольтов.

Форд взвыл и быстро двинулся дальше. С него с глухим стуком свалилось чье-то тело. С переднего сиденья раздавался вой, говоривший о невыносимой боли. Хэ-Чжу прижал свой кольт к голове Си-Ли и выстрелил.

Что? В своего же человека? Почему?!

В разрывных пулях Единодушия сочетаются калодоксалин и стимулин. Калодоксалин — это яд, терзающий жертву такой агонией, что вопли выдают ее местонахождение; стимулин же не дает потерять сознание. Си-Ли тяжело опустился, приняв позу зародыша. Весельчак-аспирант Хэ-Чжу Им, которого я знала, исчез, причем так основательно, что я стала сомневаться, встречала ли его когда-нибудь на самом деле.

Через окна с выбитыми стеклами в салон врывались дождь и ветер. Мистер Чан, сбивая водосточные трубы, гнал на высокой скорости по замусоренному проезду, который был чуть шире самого форда. Он замедлил ход, когда выехал на дорогу, шедшую по периметру кампуса. Впереди вспыхивали красные и голубые огни, обозначавшие ворота кампуса. Парящая авиетка, подрезая верхушки деревьев, прочесывала транспортный поток поисковым прожектором; громкоговорители отдавали непонятные приказы тем, кто знал, что к чему. Мистер Чан предупредил, чтобы мы держались, выключил двигатель и свернул с дороги. Форд тряхнуло, я ударилась головой о крышу, затем Хэ-Чжу каким-то образом удалось затолкать меня под себя и прижать. Форд набирал скорость и вес, потом вдруг стал невесомым.

Я помню это падение: оно высвободило какое-то раннее воспоминание о темноте, инерции, силе тяжести, о том, как я была заперта в другом форде. Где это было? Кто это был? Источника собственных воспоминаний я не находила.

Расщеплялся бамбук, разрывался металл, я билась ребрами о пол. Шум и хаос затуманивали сознание.

Наконец наступила тишина. Форд был мертв. Я услышала жужжание насекомых, стук дождя по листьям, за этим последовали напряженные переговоры шепотом, раздававшиеся все ближе. Я была подмята под Хэ-Чжу; он, постанывая, ворочался. Все мое тело было в ушибах, но кости оставались целыми. Игла света ужалила мне глаза. Чей-то голос снаружи прошипел:

— Командир Им?

Первым отозвался мистер Чан:

— Откройте-ка дверь.

Чьи-то руки подняли нас и вытащили наружу. Тело Си-Ли оставили там, где оно лежало. Я мельком увидела ряд встревоженных лиц, решительных лиц, лиц людей, которые редко спят: это были члены Союза. Меня внесли в какую-то бетонную будку и опустили в люк.

— Не беспокойся, — сказал мне Хэ-Чжу, — я здесь, рядом.

Я хваталась руками за ржавые перекладины, обдирала колени, пробираясь по короткому туннелю. Меня подхватили и подняли в какое-то помещение, оказавшееся механической мастерской, потом опустили в изящный двухместный форд, из тех, в которых ездят чиновные. Звучали еще какие-то приказы, передавались сообщения. Распахнулась дверца водителя, Хэ-Чжу Им вскочил в форд и завел двигатель. Впереди дернулись и открылись гаражные двери.

Вслед за этим помню тихий дождь, пригородные переулки, потом — забитую автостраду. В фордах вокруг нас ехали одинокие пассажиры, влюбленные пары, небольшие семьи, некоторые были спокойными, некоторые — буйными. Мистер Чан, обнаружила я, опять куда-то исчез, не попрощавшись. Когда Хэ-Чжу наконец заговорил, голос его был холоден. Он сказал, что если его когда-нибудь хоть царапнет разрывная пуля, то мне следует обеспечить ему легкую смерть так же быстро, как он обеспечил ее Си-Ли. Я не знала, что отвечать.