Танцующая фея

Повсюду горели свечи – маленькие и большие, белые и цветные, в подсвечниках, на тарелках и даже в кружках. Их было штук двадцать.

– Крис, кто там? – раздался голос из комнаты. В гостиной появился Фрэнк. Он был в банном халате и с толстой оплывшей свечой в руках. – О…

Мгновенное замешательство.

Фрэнк мысленно благословил ту бытовую катастрофу, из-за которой был обесточен дом, потому что при таком освещении не было видно румянца, моментально вспыхнувшего у него на щеках. И не только… Мои уши! Ненавижу!

– Добрый вечер, мисс Ноубл. Извините меня.

Поэтому-то такого качества освещение позволило Фрэнку удалиться с достаточно гордым и независимым видом, который мог означать и холодность, и отстаивание границ своей личности и свободы, и просто занятость, но никак не детскую обиду и смущение.

Фрэнк удалялся с тем видом, с каким уходит со сцены трагик: безмолвно и достаточно медленно. Крис пожал плечами и улыбнулся Лорин – не заигрывая, нет, просто приветливо.

Лорин была потрясена: в том, как держался Крис, не чувствовалось желания обладать ею как женщиной, не было сексуальных намеков, характерных жестов-сигналов, чересчур проницательных взглядов и откровенных улыбок. В то же время он не казался ей закомплексованным, так что все это выглядело естественным и искренним.

И Лорин терялась, потому что не привыкла к таким ощущениям от общения с мужчинами.

Она зачем-то держалась рукой за дверной косяк – осторожно, кончиками пальцев, будто боялась потерять какую-то опору…

– Извините, я просто хотела узнать, что с электричеством, – проговорила она после несколько затянувшейся паузы.

– Я не знаю. – Крис пожал плечами и снова улыбнулся. – Такой профессии я пока не получил.

– Да нет, я не о том. Я боялась, что у меня проблема с пробками. А теперь вижу, что нет.

– Какая-то авария, наверное. Но это ничего. Сегодня вечер сотни свеч…

– Я вижу только пару десятков!

– Считайте это небольшим художественным преувеличением. У всего ведь должно быть красивое имя. Иногда оно может многое спасти.

– Я…

– Думаю, что, если вы останетесь, это будет чудесно.

– Но…

– Ну же, мисс Ноубл! – Крис мягким жестом предложил ей кресло.

Лорин собиралась возмутиться, что его не интересуют ее планы на вечер, ее настроение, и он даже не подумал о том, что ее может кто-то ждать…

мужчина, например… Нет, ну правда, неужели я выгляжу так, будто у меня нет любимого человека?!

…но так захотелось остаться, таким обаянием дышала атмосфера этого еще, кажется, не совсем обжитого помещения, так холодно становилось при мысли о возвращении в пустую темную квартиру, что Лорин так и не возмутилась. И не обиделась. А села в кресло.

– Спасибо. Мне немного неловко…

– Это ни к чему. Мне думается, что ни вы, мисс Ноубл, ни я – тем более – не сомневаемся в воспитанности и… – Крис хотел сказать «деликатности», но что-то его остановило, – и в умении друг друга быть светскими людьми, – собственно говоря, Крис повторился, – так что не за чем, наверное, отвлекаться на условности. Хотите кофе?

– Да, пожалуйста.

Крис варил его на открытом огне. Лорин ужасно обрадовалась, потому что сто лет не пробовала сваренного «вручную» кофе. У нее хватало терпения только на растворимый, ну в крайнем случае, на кофеварку. А тут…

– …Такая роскошь.

– Нет, что вы, просто один из любимых ритуалов. Почти магический, нужно сказать.

– Магией балуетесь? Белой или черной? – Лорин иронически приподняла бровь.

Ну вот, кажется, он уже начинает пудрить мне мозги.

– Нет, не магией. Так, волшебством.

– А в чем же разница? – искренне удивилась Лорин.

– Магия – это из книг для взрослых. Волшебство – из детских сказок.

– Не вижу связи.

– Я писатель.

– Правда?

– Правда. Самая большая правда из тех, что мне в себе нравятся. Их не так уж много… Но эта мне очень симпатична. Я сказочник.

Врет? Да нет же, не врет! И вправду – сказочник, похожий на настоящего доброго волшебника…

Лорин улыбнулась светло и как-то по-настоящему обрадованно.

– Никогда не встречала настоящего сказочника!

– Значит, сегодня маленький праздник.

Фея пришла в гости к сказочнику-волшебнику. Чудеса случаются…

Крису даже не было стыдно из-за того, что его друг вынужден сидеть в комнате в одиночестве, безнадежно лишенный его общества. Он примерно догадывался, из каких соображений удалился Фрэнк, но почему-то не сочувствовал другу. Справедливо считал, что Фрэнк зачастую сам усложняет себе жизнь.