Танцующая фея

Крис захлопнул за собой дверь и, перескакивая через ступеньки, поднялся на этаж выше. Нужная дверь, кнопка дверного звонка… Крис, наверное, ни за что не вспомнил бы, какого цвета эта дверь и какой формы эта кнопка.

Будучи здесь, он всегда находился в таком состоянии, что ни одной мысли не мог посвятить этому вопросу.

Нажать два раза. Да, все в порядке: знакомое дребезжание за дверью. И слышны шаги где-то в квартире. Но дверь не открывают.

Крис позвонил еще раз, потом постучал.

– Лорин, это я!

Нет ответа.

Интересно, где она? Может быть, что-то случилось? Господи, пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке!

Крис достал из кармана телефон, быстро нашел номер Лорин.

Смешно: зачем я держу его записанным, если помню наизусть?

Нет. Не открою. Мерзавец! И ему еще хватило наглости прийти сюда! Не хочу тебя видеть, Кристофер Риш! Лицемер! «Это я!» Знаю!

Нет, вы только посмотрите, он еще и звонит мне на сотовый! Ищешь, дорогой?! Не дождешься! Хочешь снова наврать мне? Не позволю!

От полноты чувств Лорин швырнула в стену стеклянный стакан, который сейчас перетирала. Естественно, он разбился. Стакан стало жалко. От этого теплых чувств к Крису у Лорин тоже не прибавилось…

Вот негодяй! Решил испортить мне всю жизнь?! О, как же я тебе отомщу! И… и начну прямо сейчас!

Лорин схватила телефон, который самозабвенно издавал те несколько нот, которые были ему доступны.

Что ж, Крису пришлось ждать всего лишь четырнадцать гудков. Не так уж плохо…

– Да.

От этого тона Крису стало странно и неуютно.

– Привет, Лорин, как дела?

– Извини. Я занята. Не стоит меня беспокоить. Всего хорошего.

– А…

Крис понял, что сказал это «а» сам себе, потому что связь уже прервалась.

Ничего не понимаю! Что могло случиться?! Неужели я чем-то ее обидел?

Крис лихорадочно перебирал в памяти события последней встречи, но ничего, что могло бы вызвать такую реакцию Лорин, не припомнил.

Да что на нее нашло? Какая муха тебя укусила, Лорин?

Крис пошел к себе. Ничего не было понятно, только на душе стало как-то пусто и темно, и где-то внутри зрела сильная, почти детская обида. Обида на несправедливость, которой не понимаешь и не можешь исправить.

Лорин хотелось плакать. Забиться куда-нибудь подальше, в темный теплый угол, вцепиться зубами в подушку, и выплакаться всласть, чтобы смыть с души эту горечь, а потом заснуть, обессилев, и проснуться уже совсем другим утром, солнечным и тихим, когда все покажется не таким уж безнадежным…

Вместо этого она ходила по квартире, предлагала напитки, улыбалась, шутила, громко и немножко натянуто смеялась чужим шуткам, отвечала на комплименты, делала их сама – и при этом не совсем понимала, зачем притащила сюда эту кучу народа.

Все говорят, что месть удивительно приятная штука, тогда почему же у меня на душе так мерзко?!

Она сидела на диване и смотрела в пустоту. Откуда-то сзади слышался шепот Элен и Лизы. Да, эти двое даже в компании из пятнадцати человек могли шептаться так, что все знали: у них полно секретов и важных дел.

Рядом с Лорин сидел некто Мартин Дантинг. У него была ослепительно-белая улыбка, бычья шея, и он на удивление громко смеялся. Говорили, что в своей маклерской конторе он является секс-символом. Увидев его впервые в жизни пару часов назад, Лорин решила, что, если ей представится возможность, она с ним переспит.

И теперь его рука лежала на ее руке, он поглаживал ее пальцы, и от него пахло виски, и были заметны бисеринки пота на лбу.

Лорин тошнило. От этой обстановки. От Мартина. От Криса, из-за которого она все это затеяла. От себя тоже…

Горячая крупная слеза выкатилась из левого глаза – предательски, неудержимо – и оставила влажную блестящую дорожку на щеке. Лорин закусила губу.

Да чтоб вы все провалились!

Она быстро стерла след со щеки, смахнула с ресниц вновь выступившие слезы и, кажется не совсем мягко оттолкнув кого-то из приятельниц с дороги, скрылась в ванной.

– Крис… – неуверенно.

– Что? – с еле сдерживаемой злобой.

– Я больше не могу.

– Я тоже.

По всей квартире можно было ощутить легкую вибрацию, источник которой явно находился этажом выше. Там же находился и источник шума: музыки, топота ног танцующих людей и, что было самым возмутительным, вызывающе громкого мужского смеха. Фрэнк старался отвлечься приготовлением ужина, Крис лежал на диване, прикрыв глаза, и делал вид, что он безучастен ко всему происходящему. Получалось не очень хорошо: слишком злое у него было лицо.