Встреча с судьбой

Все же Лахлан сказал:

– Моя подруга – наполовину вампирша, а наполовину валькирия, и я ее обожаю.

– Я смирился бы с чем угодно, Лахлан, но только не с ведьмой…

Лахлан оставил его слова без комментариев.

– Ты не можешь отправляться в дорогу, пока хоть чуть-чуть не окрепнешь. И еще, я думаю, что если ты считаешь ее своей парой, то тебе нельзя ехать за ней немедленно. Сегодня среда. В пятницу ночью будет полная луна. А в полнолуние все матерые оборотни претерпевают обращение.

– Боги, когда я обращусь, могу погнаться за ней как за своей подругой и сделать ее своей.

Хотя Бауэн прокомментировал подобное развитие событий как крайне нежелательное, Лахлан видел, какой надеждой засветилось его лицо. Как напряглось тело. Такого радостного возбуждения Лахлан не наблюдал у него более двух столетий.

– Нужно подождать. Бауэн покачал головой:

– Я должен заставить ее снять проклятие до того.

– А если она откажется?

– Я задушу ее.

– Проклятие, Бауэн, я пойду вместо тебя.

– А когда наступит полнолуние, ты будешь вдали от своей суженой?

Бауэн не знал, что Лахлан пропустил последнее полнолуние с Эммой, потому что она вместе со своим кланом справляла поминки по Кэдрин. Без Эммы Лахлан с трудом пережил это время, и перспектива повторения его страшила, но он не хотел, чтобы его кузен угодил в капкан.

– За этим полнолунием придет другое. Эмма поймет.

– А почему бы не послать Манро или Уильяма?

Эти два оборотня-близнеца были из числа доверенных солдат Лахлана.

– Они еще не вернулись с моего последнего задания.

– А Гаррет?

Младший брат Лахлана заходил два дня назад.

– Он все еще ухаживает за Люсией, валькирией-охотницей. Но даже для него она оказалась трудной добычей. А больше мне некому доверить это дело. Так что пойду сам. Тема закрыта.

Лицо Бауэна потемнело. Лахлан так привык командовать, что порой забывал, что Бауэн и сам был фигурой сильной и властной. И чувствовал себя гораздо комфортнее, когда приказывал, а не подчинялся. Не говоря уже о том, что королем Лахлан стал лишь потому, что отец Бауэна отказался от трона.

– Я не с проклятой Гидрой собираюсь сражаться, Лахлан. Нужно просто сесть в самолет, проехать на машине и забрать ведьму. Считаешь, что я не в состоянии этого сделать?

Лахлан не только разозлил Бауэна, но и оскорбил его.

– Нет, – вздохнул Лахлан. – Конечно, не считаю. Только… дай мне знать, если я тебе понадоблюсь.

Бауэн кивнул:

– Прежде чем уйду, хочу знать, почему валькирия-провидица предсказала, что в состязании я обрету свою подругу. Может, позвонишь Эмме и попросишь найти Нике…

В этот момент пропищал пейджер Лахлана, и он вздрогнул. Все еще никак не мог привыкнуть к техническому прогрессу новой эпохи. Пейджер подарила ему Эмма и пыталась научить с ним работать, но, проведя весь день без подруги, он мог думать только об одном: как сдерет с нее зубами красное неглиже. Он еще не успел сказать ей, что красный цвет особенно привлекает оборотней.

Лахлан бросил пейджер Бауэну:

– Скажи, что там написано, и если не справишься с ним одной рукой, то точно не сможешь управлять в Гватемале машиной с ручным управлением.

– Написано: «Затемни комнату. Целую».

– Чтоб мне пусто было!

Лахлан бросился к шторам и плотно их задернул. Он еще завешивал второе окно, когда в сумраке спальни материализовалась Эмма и мягко улыбнулась.

– Видишь, система работает, – сообщила она гордо.

– Что ты здесь делаешь, девочка?

Бросив на Бауэна сочувственный взгляд, она сказала:

– Не могла не прийти, когда услышала обо всех этих волнениях в Валгалле.

– Волнениях?

– Пусть лучше моя тетка Нике все объяснит. – Красивые голубые глаза Эммы выразили беспокойство. – Она уже на пути сюда. Говорит, что Бауэн хотел с ней поговорить.

Бауэн помрачнел:

– Вот проклятая провидица! Как я устал от этого. От магии, чар и от этого чертова Закона!

Глава 9

Когда через несколько минут Нике радостно вошла в комнату, Бауэн встретил ее словами:

– Ты сказала, что если я приму участие в состязании, то обрету свою подругу. С какой целью понадобилось тебе мне лгать?

Не обращая внимания на его вопрос, она без смущения уселась в ногах его кровати. Надпись на ее майке гласила: «Только секунда боли… Обещаю». Какие они странные, эти валькирии, и Нике была самой странной из всех. Первая в своем роде, она прожила на свете более трех тысяч лет, но имела внешность девушки, не достигшей возраста, при котором в Штатах разрешалось покупать спиртное.