Цена наслаждения

Тори размышляла, открывать ей правду или нет? Сказать Кэмми, почему она дразнит Гранта? Истинная причина заключалась в том, что, возможно, она влюблена в него. В конечном счете она все же решила не говорить, пока не разберется до конца в своих намерениях.

– Кэмми, ты недавно сказала, что он питает ко мне какие-то чувства. Ты действительно так думаешь?

– Если бы мне пришлось держать пари, я ответила бы утвердительно, хотя не уверена, приведет ли к хорошему такой поворот. Конечно, Сазерленд благородный человек, но что касается интимных отношений, у каждого мужчины свои представления о пределах дозволенного. – Кэмми нервно потерла руки. – Мы с тобой уже обсуждали, что происходит между мужчиной и женщиной: так вот, он... может попытаться совершить что-то подобное с тобой.

Тори задумалась. Значит, тогда в каюте они с Грантом были близки к этому? Она положительно не хотела останавливаться, так как после его ухода чувствовала себя опустошенной. Она поняла, что хочет познать с ним страсть. Но если все, что до сих пор было между ними, ужать до фактов, то получается следующее: она его хочет, он ее – нет.

А Кэмми еще полагает, что он может...

– Ты думаешь, он хочет... – Тори посмотрела по сторонам и понизила голос, – ты думаешь, он хочет вступить со мной в интимные отношения?

– Для этого ты должна быть замужем, – твердо произнесла Кэмми.

Тори подумала, что она с радостью заплатила бы эту цену, только бы Грант закончил то, что они начали.

– Будь осторожна, Тори. Просто помни, любовь и похоть – не одно и то же. Если вы с Сазерлендом спутаете эти вещи, последствия будут печальными для вас обоих.

Глава 14

Тейбл-Маунтин вырисовывалась за Кейптауном наподобие амфитеатра из скал.

«Киверел» плавно скользнул в оживленную гавань, и Грант начал отдавать команды матросам. Виктория стояла боком к нему и следила за всем происходящим; глаза ее блестели от возбуждения.

– Мне казалось, – сказала она, когда Грант освободился, – что вы ведете себя как суровый надсмотрщик. Но теперь я понимаю почему.

Тори видела экипажи других кораблей – люди на них были одеты неопрятно и походили на дикарей. Моряки Гранта выглядели куда достойнее.

– Йен рассказывал, что все стремятся попасть на борт «Киверела», потому что работать здесь почетно.

Опять проклятый Йен!

– Это правда, – подтвердил Грант. – Работать здесь почетно, даже под началом такого сурового надсмотрщика, как я.

Тори улыбнулась, предпочитая думать, что он ее поддразнивает. А там – кто его знает...

– Этот корабль оставляет хорошее впечатление. Все другие – такие громоздкие и неповоротливые... В сравнении с ними ваш – просто идеал, предел мечтаний.

Гранту нравилось, что она это заметила, но ему не нравилось, как она говорит об этом.

Тори вздохнула, переключив свое внимание на котиков, игравших среди белых барашков волн, и на гигантские валуны, окружающие гавань.

– Такая красота, что дух захватывает. Та гора словно баюкает город в своих объятиях. Вы не считаете, что мы должны разбудить Кэмми?

– Нет. Ни ее, ни Йена! – воскликнул Грант. – Я полагаю, Камилле нужен сон, а мне – передышка от Йена.

Тори улыбнулась и, проведя кончиками пальцев по его руке, сказала:

– Я хочу купить сладостей, пока мы находимся здесь. Много сладостей, чтобы баловать ими себя каждый день. – Грант с трудом удержался от улыбки. Уцепившись за канат, болтающийся у нее над головой, Тори проделала пируэт прямо перед ним. – И еще, пока мы здесь, можете покупать мне цветы.

Это уже было не так забавно.

– Никаких цветов не будет. – Голос его сделался суровым. – Все, что произошло в ту ночь, ошибка.

Тори сердито сверкнула глазами.

– И все же в один прекрасный день вы принесете мне цветы и скажете, что находите меня хорошенькой!

Назвать ее хорошенькой? На самом деле Виктория была невероятно красивой: он мог не признаваться себе во многих вещах, но только не в этой.

– Послушайте, – Грант вздохнул, – вы странное, очень странное создание.

Она улыбнулась и отпустила канат.

– Этот день настанет, заверяю вас, капитан.

Маленькая нахалка!

Однако вскоре Грант заметил, что ею овладела какая-то неуверенность. Должно быть, ее ошеломил вид цивилизации, и весь этот шум и яркий колорит в сравнении со спокойствием и мягкими красками острова действовали на Викторию угнетающе. С приближением к причалу на лице у нее все явственнее проступало смятение.