Верное средство

Сначала Майкл сильно сомневался в ее деловых качествах. Закупка вина дело нешуточное, а кто примет всерьез красивую женщину? Тем более французы, для которых все, что относится к вину, поистине свято. Однако вскоре Майкл понял, что его опасения беспочвенны. Анабел чрезвычайно ответственно выполняла свои обязанности, ее манера общения с поставщиками была такой же живой и непринужденной, как вкус хорошего муската. Майкл был очень доволен, что не ошибся в Анабел, особенно после того как она расправилась с парочкой поставщиков, пытавшихся сбыть некачественный товар. Парни быстро получили от ворот поворот, причем Анабел устроила так, что у них не было повода пожаловаться.

Девушка только притворялась, что не замечает взгляда Майкла. Анабел, родители которой переехали жить в Австралию, поближе к старшему сыну и внукам, очень быстро стала независимой и научилась не пересекать ту невидимую границу, которая отделяет приятные, но ни к чему не обязывающие отношения с противоположным полом от чего-то более серьезного. Вернее, овладела искусством переходить эту черту только по собственному желанию. Стремление сделать карьеру не оставляло времени для серьезного романа… пока не появился Эндрю.

Неужели теперь, когда я начала успешно продвигаться к цели, Эндрю заставит меня все бросить? Устыдившись беспочвенных подозрений, Анабел сосредоточилась на дороге, но, поскольку этот отрезок шоссе был пустынным, позволяла себе время от времени посматривать по сторонам.

Замок Шовиньи был ближе к Нанту, чем к Орлеану, сейчас они ехали по долине Луары, оставив позади Блуа, Тур, Сомюр. По обеим сторонам шоссе тянулись виноградники, вот мелькнула деревушка, казалось сохранившаяся в неприкосновенности со времен Генриха Наваррского.

Неожиданно, словно из-под земли, перед путешественниками вырос замок. Белые стены возвышались над заполненным водой рвом, уходящее с лазурного небосвода солнце золотило сказочной красоты шпили. Зрелище, напоминавшее мираж, было прекрасным, но Анабел, сама не зная почему, вновь, как ранее в самолете, ощутила тревогу.

— Да, ничего себе, — присвистнул Майкл, на которого замок Шовиньи тоже произвел сильное впечатление. — Когда француз говорит о своем шато, этот шато может оказаться чем угодно — от обыкновенного деревенского домика до Версальского дворца. Похоже, Шовиньи не обманул, его шато действительно замок. Здесь можно снимать кино, никаких декораций не надо!

Проехав по перекинутому через ров подъемному мосту, «рено» спугнул двух белых лебедей, которые грациозно заскользили прочь. Мост вел к стрельчатым воротам, за которыми взгляду открывался большой двор. С внутренней стороны белоснежные стены покрывали заросли глицинии, пурпурные и голубые соцветия которой формой и размерами напоминали гроздья винограда.

Звук мотора разбудил дремавшую у больших двустворчатых дверей собаку, и та громким угрожающим лаем выразила недовольство вторжением чужаков. Анабел остановила машину и опустила стекло. После духоты, царившей в кабине, вечерний воздух казался особенно чистым и свежим. Анабел уловила журчание воды, и, когда ее глаза привыкли к игре света и тени, она увидела каменный фонтан, в центре которого стоял мальчик, державший виноградную гроздь — из нее падали капли, искрившиеся в лучах солнца, как брызги шампанского. Мощеный двор украшали несколько клумб, на которых пышно цвели разноцветные герани и лобелии.

Двери замка открылись, и закатное солнце, отразившись от стекол, на мгновение ослепило Анабел. Вышедший навстречу гостям мужчина был одет в безукоризненно сшитый серо-голубой костюм, зачесанные назад черные волосы открывали породистое лицо. Он прикрикнул на собаку, продолжавшую заливаться лаем, и пес послушно умолк.

В приступе сильного волнения Анабел судорожно вцепилась в руль, но Майкл уже вышел из машины и открыл девушке дверцу. Анабел вышла и почувствовала, что ноги стали ватными.

— Майкл Роберте, — представился ее босс. — Моя помощница, мисс Анабел Рейвен. А вы, должно быть…

— Жиль Фребур, граф де Шовиньи.

Он говорил по-английски бегло и без всякого акцента. Ничего удивительного, подумала Анабел, пытаясь справиться с оцепенением, в которое впала. Как-никак его мать англичанка.

— Анабел, — улыбнулся граф. Пожатие его смуглой руки с длинными пальцами было сильным и энергичным.

— Жиль, — пробормотала она, силясь улыбнуться. — Как поживает тетя Кэролайн?