Занавес

— Это даже чересчур много. Совпадение может быть в двух, даже в трёх случаях, но в пяти — это слишком много. Должна существовать, как бы это не казалось странным и невероятным, какая-то связь между этими отдельными убийствами.

— Значит, вам в голову приходят, те же мысли, что и мне?

— Что Икс — убийца? Да.

— В таком случае, Гастингс, вы вероятно пожелали бы вместе со мной предпринять какие-нибудь шаги, ведь Икс находится в этом доме.

— Здесь? В Стайлзе?

— Да, в Стайлзе. Логически, какой можно сделать из этого вывод?

Я знал, что за этим последует, но сказал:

— Продолжайте. Говорите!

И Эркюль Пуаро мрачно добавил:

— Вскоре здесь произойдёт убийство.

Глава 3

Я с тревогой посмотрел на Пуаро и затем произнёс:

— Нет, не произойдёт. Вы предотвратите его. Пуаро с нежностью взглянул на меня.

— Мой преданный друг, вы знаете, как я ценю вашу веру в меня, но tout de meme

Я не уверен, что это оправдано в данном случае.

— Чепуха. Вы, конечно, не допустите убийства.

— Подумайте немного, Гастингс, — мрачно заметил Пуаро. — Можно схватить убийцу, но как можно предотвратить убийство?

— Ну, вы… вы… я думаю… если вы заранее…

Я в нерешительности остановился, потому что вдруг понял все трудности.

— Понимаете? — спросил Пуаро. — Это не так-то просто. Есть, в сущности, только три способа. Первый — предупредить жертву, заставить её быть настороже, но это не всегда даёт результат, потому что очень трудно убедить некоторых людей в том, что им грозит смертельная опасность, в особенности, когда это исходит от кого-то из близких. Они возмущаются и отказываются верить. Второй — предупредить убийцу, иначе говоря, слегка намекнуть: «Я знаю о ваших намерениях», «Если вы сделаете так и так, мой друг, вас ждёт виселица». Это намного результативнее, но и здесь можно промахнуться, так как убийца, мой друг, самое самоуверенное создание в мире. Он всегда умнее другого человека, никто даже не подозревает его или её — полиция полностью поставлена в тупик и т, д., поэтому убийца (он или она) обычно решительно идёт к своей цели. И единственное, что можно сделать — отправить его впоследствии на виселицу.

Он замолчал, а затем задумчиво добавил:

— Дважды за свою жизнь я предупреждал убийцу, и в каждом случае преступник всё равно шёл на убийство… Так может произойти и сейчас.

— Вы сказали, что есть третий способ, — напомнил я ему.

— О да, но для этого необходима необычайная изобретательность. Нужно точно знать, как и когда будет нанесён удар и какой необходимо сделать шаг в определённый момент. Следует схватить убийцу, если не на месте преступления, т, е, с поличным, то виновным, вне всякого сомнения, в определённых намерениях. А это, мой друг, — продолжал Пуаро, — дело, уверяю вас, очень трудное и деликатное, и я не могу ни на минуту гарантировать успеха. Я, возможно, высокого мнения о себе, но не до такой степени.

— Каким же методом вы думаете здесь воспользоваться?

— Возможно, всеми тремя. Первый — самый трудный.

— Почему? Мне показалось, наоборот.

— Да, если знаешь предполагаемую жертву. Но неужели вы не понимаете, Гастингс, что мне не известно, кто жертва.

— Что? — воскликнул я, даже не подумав, но затем трудности положения стали сами собой раскрываться передо мной. Должно быть, между серией этих преступлений была какая-то связующая нить, но какая — нам не было известно. Отсутствовал сам мотив преступления, а не зная его, нельзя было сказать, кто находится под угрозой.

Пуаро кивнул головой, так как, вероятно, по моему лицу увидел, что я понял всю сложность ситуации.

— Как видите, это не так-то просто.

— Да, — сказал я, — вижу. Вы так и не смогли найти связи между этими случаями?

— Нет, — Пуаро отрицательно покачал головой.

Я вновь задумался. Обычно, при расследовании преступлений, мы имели дело с более примитивными мотивами, но здесь было нечто более сложное.

— Послушайте, — спросил я, — может быть, причина — деньги, как это было, например, в деле Эвелин Карлисл?

— Нет. Можете быть в этом совершенно уверены, мой дорогой Гастингс. Именно об этом я подумал прежде всего.

Да, действительно, Пуаро всегда был щепетилен относительно денег.

Я вновь погрузился в размышления. Может быть, чья-нибудь месть? Это больше соответствовало фактам, но даже в этом случае, казалось, отсутствовала какая — либо связь. Я вспомнил рассказ, в котором описывалась целая серия якобы бессмысленных убийств, а смысл заключался в том, что жертвами были присяжные заседатели. Убийства же совершались человеком, которого они раньше осудили. Мне пришло в голову, что нечто подобное может быть и в данном случае. Стыдно сейчас признаться, но я утаил эту мысль от Пуаро. Уж очень мне хотелось прийти к своему другу с фактами, подтверждающими её.