Любимая ученица

– Давай я тебе помогу, – сказала она. Эми было неловко, но Элизабет все равно не отступала: – У меня тоже раньше не получались плие, но я поняла, что, если будешь держать спину совершенно прямо, сможешь опускаться в плие и подниматься, не теряя равновесия.

Эми выпрямила спину и снова попыталась выполнить плие. На этот раз она держала спину прямо и совсем не шаталась.

– Вот это да, спасибо! – воскликнула она. Ее лицо светилось благодарностью. – А может, ты поможешь мне и с пируэтами. Я совсем не умею их делать.

Элизабет улыбнулась. Пируэты были ее любимым па. Было бы здорово научить Эми правильно их выполнять.

– Конечно, Эми. Ты просто смотри на меня и делай, как я.

Элизабет присела в деми-плие, а потом повернулась вокруг своей оси в прекрасном пируэте.

– Ну а теперь ты попробуй, – предложила она.

Эми попробовала, но неправильно держала руки. Она потеряла равновесие и, повернувшись, резко наклонилась вперед, чтобы не упасть. Элизабет терпеливо показала ей еще раз, но и теперь пируэт у Эми не вышел. Эми пыталась снова и снова, раз двенадцать, но Элизабет казалось, что получается все хуже и хуже.

Наконец пробило четыре часа.

– Мама, наверное, уже приехала, – предположила Эми.

Элизабет заметила, что на лице подруги выразилось облегчение.

– Попробуй еще разок, – предложила Элизабет.

У Элизабет перехватило дыхание, когда она увидела, как Эми закружилась, потеряла равновесие и упала на спинку дивана.

После этого Эми собрала свои учебники, натянула на трико свитер, взяла сумку с вещами и сказала:

– Спасибо, Элизабет. Ты очень старалась, но все бесполезно. Ничего не поделаешь, мне никогда не стать балериной.

Поднимаясь по лестнице, она удрученно опустила глаза, а Элизабет грустно смотрела ей вслед.

4

Джессика сорвалась с места, как только закончилось собрание Единорогов. Когда президент клуба, семиклассница Джанет Хауэлл, призвала собравшихся к порядку, Джессика вспомнила, что не давало ей покоя все утро. Она и Элизабет договорились позаниматься с Эми Саттон балетными па. Джессика поняла, что должна сию же минуту уйти с собрания. Но как раз в этот момент Лила Фаулер прошептала ей:

– Сегодня я хочу обсудить подготовку моей вечеринки в канун Дня Всех Святых.

Джессика знала, что вечеринка у Лилы непременно будет какая-то особенная, и решила остаться.

Но прошел еще час, а о вечеринке даже не заикнулись. Как обычно, они болтали о нарядах и мальчиках, а потом Мэри Джаччо сообщила, что у семиклассника Росса Брэдли уже, кажется, растут усы. Девочек это так рассмешило, что Джанет потребовалось целых Десять минут, чтобы всех утихомирить. В конце концов Джессика передала Джанет записку, что мама просила ее вернуться домой к четырем часам. Она выскочила из особняка Лилы, расположенного в пятнадцати минутах ходьбы от дома Уэйкфилдов, и пробежала это расстояние в два раза быстрее.

– Элизабет! – позвала она, влетев в дверь. – Элизабет! Эми! Я здесь. Вы занимаетесь? – Джессика на минуту прислушалась. Никто не ответил, и она подошла к лестнице, ведущей в подвал, и позвала опять: – Элизабет! Где ты?

– Здесь, – раздался голос за спиной Джессики. – Эми только что уехала домой. Где ты была? Ты же обещала помочь ей исправить па.

На мгновение Джессика почувствовала раскаяние за то, что так сильно опоздала, но тут же сузила глаза и выпалила:

– Ты же знаешь, что я после школы была на экстренном собрании Единорогов.

– Джессика, откуда мне это знать? – воскликнула Элизабет. – Ведь ты же сама согласилась позаниматься с нами сегодня. К тому же ты считала, что помочь Эми – замечательная идея, и мадам Андре так решила бы. Ведь она не может тратить время на то, чтобы помогать каждой.

– Конечно, нет. Она ведь занята тем, что смотрит на тебя и говорит всему классу, какая ты замечательная. Да откуда же у нее возьмется время на Эми Саттон или даже на меня, когда ты рядом? Любимица!

– Джессика, я вовсе не любимица. Я не делала ничего, чтобы заслужить любовь мадам. Ты несправедлива ко мне.

Лицо Элизабет исказилось от отчаяния, и казалось, она вот-вот заплачет. На мгновение Джессика пожалела о своих словах. Она ведь специально обидела сестру. Но вспомнила о балетной студии и о том, как мадам Андре без перерыва хвалила Элизабет, и ей стало так плохо, что в груди появилась тупая боль. Элизабет все равно была любимицей учительницы. И то, что она отрицает это, ничего не меняет.