Чудо в аббатстве

— Еще более опасно, мама, увлекаться новыми идеями.

— Почему люди так неразумны и не живут только ради своих семей? вздохнула матушка.

Я согласилась с ней.

Она привела с собой близнецов, дети играли вместе, а мы с любовью наблюдали за ними и смеялись их проказам. Я поняла, что имела в виду Кейт. В конце концов, и моя мать, и я были похожи — вечные матери, как сказала бы Кейт.

В должное время Кейт родила сына. Она писала: «Он крепкий, здоровый мальчуган. Ремус горд, как павлин».

Когда я рассказала об этом Бруно, его мраморная кожа слегка порозовела.

— Мальчик! — промолвил он. — Некоторые женщины рожают мальчиков.

Это был упрек, и я воскликнула:

— Разве моя вина, что ребенок родился мертвым? Или ты думаешь, что меня это обрадовало?

— Истеричка! — холодно произнес он. Я испытывала зависть к Кейт, и сердце мое было полно негодования от того, что мой ребенок умер, в то время как у Кейт, которая никогда не желала быть матерью, был сын.

Она хотела, чтобы я приехала на крестины. «Привози с собой детей. Кэри все время вспоминает Хани и Кэтрин. Он изобрел множество новых способов их дразнить», — писала Кейт.

Бруно не пытался помешать моей поездке в замок Ремуса, поэтому через некоторое время я отправилась туда с двумя малышками.

Ребенка Кейт окрестили Николасом.

— В честь святого, — сказала она. Позднее Кейт сократила имя до Колас.

Еще до моего возвращения домой до нас дошли вести о смерти государя. Странно, но я была опечалена. Сколько я себя помнила, король Генрих все время был на троне. Я вспомнила тот день, когда мой отец обнимал меня, а я смотрела, как мимо проплывали король и кардинал. Тогда король был золотоволосым молодым человеком, а не монстром и кардинал, ныне давно покойный, путешествовал с ним вниз по реке в Хэмптон. С тех пор король убил двух жен и по крайней мере, двух сделал несчастными. А теперь и сам был мертв.

На обратном пути в Аббатство я встретила похоронную процессию, направлявшуюся из Вестминстера в Виндзор. Катафалк с 80 тонкими восковыми свечами, каждая их которых была высотой в два фута, и вышитые золотом на алом фоне хоругви, балдахин из серебряной ткани с оборками из черного и золотого шелка — все это производило сильное впечатление. Уходила целая эпоха. Мне хотелось знать, что ждет нас в будущем. Я вспоминала своего отца, арестованного и брошенного в мрачный Тауэр, и мне чудились крики тех, кто был осужден королем на сожжение или, еще хуже, на повешение и четвертование. Мы долго жили под гнетом тирана и, конечно, надеялись на лучшее.

Новому королю Эдуарду исполнилось всего десять лет, он был слишком юн для того, чтобы управлять страной, но рядом с ним были два могущественных и честолюбивых дядюшки.

Я добралась до Аббатства. Оно угрожающе возвышалось надо мной, и я не почувствовала уверенности в будущем.

БЕЗМЯТЕЖНЫЕ ГОДЫ

Все Аббатство было в ужасе. Джеймс, один из наших рыбаков, ходил в город продавать излишки соленой рыбы. Назад он вернулся с известием о том, что видел, как изображения святых изымаются из церквей и сжигаются на улицах. В Чипе он слышал зловещие разговоры:

— Пришел конец папистам. Скоро их вытащат из церквей и повесят.

Новый король сочувствовал идеям реформаторов и был окружен ими. В его часовне молитвы читались на разном языке, и теперь не считалось грехом иметь дома Библию на английском.

Матушка пришла навестить нас и принесла первые весенние цветы из своего сада.

— Король умер. Упокой, Господи, его душу, — сказала она и добавила:

— Кажется, сейчас начинается новое славное правление.

Я знала, что она повторяет услышанное, и догадывалась, что Саймон Кейсман не принадлежал к числу тех, кто недоволен нынешним поворотом событий.

На душе у меня стало тревожно. Бруно следовало быть поосторожнее. Если государь доброжелательно относится к религии, то власть предержащие станут коситься на общины вроде той, что пытается создать Бруно. И даже если бы он и пытался сделать вид, что является обыкновенным владельцем поместья, он все равно попал бы под подозрение.

Поскольку король был слишком молод, чтобы управлять страной, его дядя, граф Хартфорд, был назначен регентом и немедленно удостоен титула графа Сомерсета. Он стал самым могущественным человеком в стране. Он был честолюбив и продолжил войну, начатую еще покойным королем, и меньше чем через шесть месяцев после смерти Генриха VIII повел войска в Шотландию. Ремус был с ним и участвовал в решающем сражении, где победа досталась регенту дорогой ценой.