Дорогая мамуля

– Ты ее прокачал? Дурацкий вопрос. Ну, конечно, ты ее прокачал. – Ева отвернулась. – Что-то я совсем тупая стала.

– Все уже улажено, Ева. Забудь об этом.

Ева отпила еще вина.

– Что значит: «Все уже улажено»?

– Сегодня днем она приходила ко мне в офис. Я дал ей понять, что будет лучше для всех заинтересованных лиц, если она вернется в Техас и забудет о любых попытках вступить с тобой в контакт.

– Ты говорил с ней? – Ева вскинула голову. – Ты знал, кто она такая, но впустил ее в свой кабинет?

– Ну, у меня в кабинете бывали люди и похуже. А что, по-твоему, я должен был делать?

– Я думала, ты предоставишь это мне. Я думала, ты понимаешь, что это моя проблема. Я должна была сама с этим справиться.

– Это не твоя проблема, а наша. Вернее, была. Мы должны были справиться с этим вместе. Но теперь все уже улажено.

– Я не хочу, чтобы ты улаживал мои проблемы. Это мое дело. – Ева стремительно повернулась, и, прежде чем Рорк понял, что она собирается делать, бокал полетел, как снаряд. Вино выплеснулось, бокал разбился и брызнул во все стороны осколками. – Это было мое личное дело.

– У тебя больше нет личных дел отдельно от меня. У меня от тебя давно уже никаких секретов нет.

– Мне не нужно, чтобы меня ограждали. Я этого не потерплю. Не надо со мной нянчиться.

– Понятно. – Его голос зазвучал тише: это был опасный признак. – Значит, мне можно доверить все эти досадные мелкие детали типа: «Нельзя ли его как-нибудь завернуть». Но то, что действительно важно, меня не касается, так?

– Это не одно и то же. Да, я понимаю, я плохая жена. – Ее голос стал глухим, слова с трудом пробивались сквозь сдавленное спазмом горло. – Я ничего не помню из того, что надо сделать, не знаю, как это делается, и знать не хочу. Но…

– Ты не плохая жена, и уж если кому об этом судить, так только мне. Но ты очень трудная женщина, Ева. Она сама пришла ко мне, она пыталась меня шантажировать, и новой попытки не будет. Я имею право… Я имею все права защищать тебя и свои собственные интересы. Поэтому, если хочешь дуться, тебе придется делать это в одиночестве.

– Не смей уходить! – У нее пальцы чесались схватить еще что-нибудь драгоценное и бросить в него, когда он повернулся к ней спиной и двинулся к двери. Но это было бы слишком по-женски и слишком глупо. – Не смей уходить и отмахиваться от моих чувств!

Он остановился, обернулся, обжег ее гневным взглядом.

– Дорогая Ева, если бы твои чувства не были мне так дороги, не было бы у нас сейчас этого разговора. И если я от тебя сейчас ухожу, то лишь для того, чтобы избежать альтернативных действий, хотя мне до смерти хочется стукнуть тебя головой обо что-нибудь твердое и вбить в нее немного здравого смысла.

– Ты хотя бы собирался мне рассказать?

– Не знаю. У меня были веские причины и за и против. Я их взвешивал и еще не пришел к окончательному выводу. Она причинила тебе боль, и я этого не потерплю. Это так просто! Ради всего святого, Ева, когда я узнал о своей матери и вошел в штопор, разве не ты вывела меня из этого состояния? Разве ты со мной не нянчилась? Разве ты меня не защищала?

– Это не одно и то же. – Едкая горечь поднялась к ее горлу и выплеснулась в слова: – Что ты получил, Рорк? Что ты получил, когда узнал о ней правду? Тебя окружают люди, которые тебя любят и принимают таким, какой ты есть. Хорошие, добрые, порядочные люди. И чего они хотят от тебя? Ровным счетом ничего. Да, тебе пришлось нелегко. Твой отец убил твою мать. Но что еще ты узнал? Она тебя любила. Она была юной, невинной девочкой, и она любила тебя. У меня все иначе. Меня никто не любил. Все, что со мной связано в прошлом, не было ни порядочным, ни невинным, ни добрым. – Ее голос дрогнул, но она усилием воли заставила себя высказать все до конца. – Да, ты получил страшный удар, и он сбил тебя с ног. Но во что ты попал? Прямо в золото. У тебя только так всегда и бывает.

Он не стал ее останавливать, когда она вышла из комнаты. Не пошел за ней следом, когда она взбежала по ступеням. В эту минуту он не мог придумать ни одной причины, которая заставила бы его пойти за ней.

ГЛАВА 5

Гимнастический зал показался Рорку местом, где можно было выпустить пар. А пара у него скопилось много. Плечо все еще побаливало от раны, полученной несколько недель назад, когда он помогал своей несносной жене в ликвидации подпольной лаборатории по клонированию человека.

Выходило, что рисковать своей распроклятой жизнью ему можно, а вот отшить шантажистку – согласно кодексу Евы – нельзя.