Бархатная смерть

– Миссис Эндерс была женой его дяди. – Голос Леопольда Уолша был столь же холоден и официален. – Их отношения не выходили за рамки приличий.

– «Рамки приличий». Еще один формальный термин. Бен от нее не в восторге, не так ли? И вы тоже.

– Я ничего такого не говорил и не имел в виду. Я не…

– Успокойтесь. Я тоже от нее не в восторге. Можете и дальше стоять, если хотите, или… – Ева села в кресло, не дожидаясь приглашения. – Скажите мне, в чем дело. Выключи запись, Пибоди, – приказала она, выключая свою собственную камеру. – Мы здесь втроем, Лео. Не для протокола. Чем вам насолила Ава? Вы ж ее на дух не переносите.

Ева внимательно следила за борьбой, отражающейся у него на лице. Чувство долга или жажда высказать все, что накипело? Жажда победила.

– Она расчетлива, неискренна и холодна. Все это не преступления, просто черты характера. И я…

– Вот с этого места поподробнее.

– В ней есть какая-то мелочность. Она часто действует в обход Бена, строит планы или принимает решения, не поставив его в известность, не спросив его мнения, даже не посоветовавшись с ним. Все ее шаги всегда хорошо продуманы, она никогда не действует без расчета. У нее были… и есть… превосходные идеи. Но у нее есть привычка действовать за спиной у Бена, и я убежден, что она делает это умышленно.

– А как Бен к этому относится?

– Иногда его это раздражает, хотя, должен признать, меня это раздражает гораздо больше.

– Он когда-нибудь говорил об этом своему дяде?

– Насколько мне известно, нет, а я узнал бы обязательно. Он иногда жаловался мне или советовался со мной. Но это заканчивалось неизменно одним и тем же. Он говорил: «Что ж, важнее всего конечный результат». Миссис Эндерс всегда добивается превосходных результатов.

– В этом я не сомневаюсь.

– Я думаю… – И он умолк.

– Мы говорим без записи, Лео. Что вы думаете?

– Я думаю, она часто поступала точно так же и с мистером Эндерсом. То есть не извещала его заранее о своих планах, а ставила перед свершившимся фактом. В офисе ходили разные сплетни, но я не люблю сплетни.

– Я их обожаю. А ты, Пибоди?

– Жить без них не могу. Что за сплетни? – спросила Пибоди, обращаясь напрямую к Лео.

– Ходили разговоры, что она списывает некоторые личные траты на бюджет благотворительных программ. Покупки для дома, предметы гардероба, походы в салон красоты и прочее в том же роде. Ничего сверхъестественного, как вы понимаете. Если хотите знать мою точку зрения, это опять-таки проявление мелочности. Я слышал, что мистер Эндерс – я имею в виду мистера Реджинальда Эндерса – объяснялся с ней по этому поводу.

– Ее свекор? Когда это было? – заинтересовалась Ева.

– Точно сказать не могу. Он умер… вот уже скоро два года будет. Я только помню, что ходили такие разговоры, потому что они отлично ладили и выговор – если он имел место – стал полной неожиданностью для всех. – Леопольд переступил с ноги на ногу. – Не понимаю, почему вас все это так интересует.

– О, меня интересуют любые мелочи. Этот выговор, который то ли имел, то ли не имел места… как они общались после этого?

– Все вернулось на свои места. Насколько мне известно, она послала мистеру Реджинальду коробку его любимых конфет с карамельной начинкой в качестве извинения.

– Вот как! Положение миссис Эндерс в компании усиливается со смертью ее мужа. Покойный мистер Эндерс был держателем пятидесяти пяти процентов акций компании, у Бена было пятнадцать процентов, у Авы – формальные два процента. Я все правильно сказала?

– Да, все правильно.

Теперь он начал слушать очень внимательно, заметила Ева. Наконец-то.

– После его смерти пятьдесят пять процентов акций делятся между Беном и Авой. Сорок процентов переходят к Бену, и это дает ему контрольный пакет. Но пятнадцать процентов в дополнение к первоначальным двум, которые были у Авы, делают ее вполне самостоятельной фигурой. И где-то на свободном рынке гуляют еще двадцать восемь процентов. Умная, изобретательная женщина сумеет прибрать к рукам часть этих акций, тем более что у двух ее ближайших подруг есть небольшая доля. Она могла бы увеличить свою долю до тридцати, даже тридцати пяти процентов, причем без особого напряжения. Такой увесистый ломоть такой большой компании… А знаете что, Лео? Теперь, когда мы с вами просто болтаем так, по-приятельски, я смотрю, вы даже не слишком удивляетесь тому, на что я тут намекаю. Вас это совершенно не шокирует?