Любовь в законе

– Да нет, Салават вообще не при делах. Он тут, в соседнем городе живет. Я бы сказал, доживает… Он в наши дела не впрягается, ему это не нужно. Так, по мелочи может помочь – за интерес, понятное дело. Вот с тобой сегодня встретился. Потому что спокойно с тобой. А «Пятый километр» его напрягает, он к ним не лезет.

– А почему ты думаешь, что я полезу?

– Ну, я же не за спасибо тебя напрягаю. Вот у нас тут проблема одна возникла, мужик точку в нашем районе открыл, бытовой техникой торгует. Открыл у нас, а живет в районе, который «пятые» контролируют. Там раньше вокзальские были, а их «пятые» выбили, по беспределу…

– Короче.

– «Пятые» на этот магазин претендуют. Стрелка у нас завтра. Цена вопроса для нас – восемь штук в месяц, зеленью, самой собой. Уладишь вопрос без стрельбы – четыре штуки твои.

– И все?

– А что, мало? – удивился Силикат.

– Улажу вопрос, возьму долю, а когда надо, вы снова меня позовете, так?

– Ну да, вопросы у нас часто возникают, а решать их некому.

– Значит, от вопроса до вопроса… Только ведь от одного вопроса до другого дожить надо. Я ваш вопрос решу, а на меня за это кирпич на голову упадет. А я, знаешь ли, не люблю в непонятках жить.

– И что ты предлагаешь?

– Если подставляться, то за конкретный интерес. Вы делаете крышу ботве, я буду делать крышу вам. Много не возьму: десять процентов на себя, десять на общак.

– Какой общак?

– На воровской. Я вор, от своей доли кусок на воровское благо отваливаю, у меня кореша по командировкам, я им командировочные высылаю. А у вас разве не так?

– Да нет, у нас свой общак. Ну, двое у нас срок мотают, мы им помогаем…

– Я смотрю, бардак здесь у вас. Но меня смотреть за вами не ставили, разбор устраивать не буду, не мое это дело. А условия мои ты, Силикат, уже знаешь.

– Двадцать процентов, – крепко задумался бригадир. – Много…

– Немного. Я не хочу вникать, с вас шерсть не стригут на воровское благо, но помяни мое слово: когда-нибудь за вас возьмутся. И возьмутся крепко. Может, и кровью умыться заставят. Но тебя не тронут, ведь ты мне платил, а я за себя отчитаюсь… Ну так что?

– Все равно много.

– Мое дело предложить, твое дело отказаться, – Макар без всякого позерства поднялся из-за стола.

Он и в самом деле собирался уходить, но Силикат его удержал.

– Давай так: если с «пятыми» разрулишь, четыре штуки получишь. Ну и потом еще разок-другой напополам. А там, если ты реально в законе, будем отстегивать процент…

Макар усмехнулся. Все правильно, Силикат сначала должен был убедиться, что его воровское слово реально что-то значит, только тогда он мог принять его условия. Что ж, придется доказывать свое право на роль третейского судьи.

– Хорошо, пусть для начала будет четыре… И еще мне нужен Тарань.

– Ты в этом уверен? – напряженно посмотрел на него Силикат.

– Ты должен понимать, что я спрашиваю за любое слово против меня, – неумолимым взглядом ответил Макар.

Он мог простить Севастьяна за брошенный вызов, за удары, после которых он ходил с синяками. Но то были мужские разборки, можно сказать, по понятиям. А Тарань оскорбил его словом, пообещав опустить, как последнего. Вот такое не прощается… Да может, и Севастьян ответит еще за свою борзость.

Глава 7

Черная иномарка на скорости прошла мимо детской площадки, едва не сбив ехавшего по дороге велосипедиста. Уходя от столкновения, несчастный паренек упал, завалившись набок, а машина проехалась по колесам его велосипеда.

Поднявшись, парень поднял руку, чтобы послать проклятие своим обидчикам, но иномарка уже остановилась, из нее спешно вышел бритоголовый атлет, внушительный вид которого отбил у него всякую охоту грозить кулаками. А здоровяк распахнул заднюю дверь, угождая человеку, который сидел на заднем сиденье.

А этим человеком оказался Макар. Из машины он выходил с важным видом, атлет же стоял перед ним чуть ли не на вытяжку. Полина наблюдала за этой сценой из окна и увидела, с каким подобострастием смотрит он на мужчину ее мечты.

Она ничего не могла понять, и когда Макар вошел в дом, потребовала… нет, попросила объяснений.

– Тебе не все равно, что да как? – снисходительно усмехнулся вор.

И с такой же небрежностью бросил на журнальный столик пачку денег в американской валюте.

– Как видишь, все в дом, все в дом, – развалившись в кресле, с усталым пафосом выдал он.

Вид у него был измученный, но настроение мажорное. И улыбка светлая. А ведь сегодня утром ходил по дому, как грозовая туча. Потому так переживала Полина, когда он ушел, потому и в окно выглядывала.