Млава Красная

– Благодарю, полковник, – кивнул Росский. – Но наступать мы станем известно куда. Прямо по дороге, к мосту Хурштах, что у фольварка Аттельбейн. Там, где изначально югорцы стояли.

– Мост-то, – прочистил горло Сажнев, – мост-то теперь, надо думать, с концами взорван, господа. И я не я буду, если фон Пламмет уже не на той стороне…

– Вот именно, – кивнул Росский. – Нечего ему тут больше делать, кондотьеру эдакому. Налетел, ударил раз – повезло, а второй уже не вышло. Что ему сидеть на нашем берегу? Нет, он уже за Млавой. И хребет ему следует доломать именно сейчас, покуда не укрепился так, что и армии не хватит. Не удивлюсь, если сколько-то своих драгун он тут оставил, рассыпав по лесам, – нападать на обозы, на артиллерию…

– Мои уланы не подведут!

– Верю, что не подведут, полковник Страх. Поэтому ваш полк и не посылаю, останетесь с пехотой. А вот вам, Аввиан Красович, вперёд идти, сразу за казаками.

– Дело привычное, – бледно улыбнулся гусар.

– Господин полковник, – подал голос один из артиллеристов, – а что же штаб корпуса? Есть известия? Как с ними-то быть?

– Штаб корпуса в Кёхтельберге. Во всяком случае, туда они направлялись, – досадливо отмахнулся Росский. – Никаких известий от них у нас нет. Были б – уже выполняли бы мы с вами приказ… или не выполняли бы, потому что фон Пламмета отпускать сейчас нельзя.

– Но ведь необходимо запросить указаний его высокопревосходительства… отправить донесение… – упорствовал майор-артиллерист.

– Донесение отправим, – холодно кивнул Вяземский. – Всенепременно. Но вы, майор, что же, не понимаете? До Кёхтельберга по прямой тридцать вёрст. А дорога единственная – прусскими гусарами перенята.

– Мои проберутся, – хмуро бросил Менихов.

– Не сомневаюсь, полковник. И рапорт мы отправим, будьте уверены. Но, пока писанину разводить станем, уйдёт фон Пламмет.

– Но, может, и пусть себе уходит, господа? – вступил в разговор полковник Семченков, уже сильно немолодой, ожидавший скорой отставки и выслуженного пенсиона командир только что подошедшего Желынского полка Четвёртой пехотной дивизии. – Нас он потрепал, что есть, то есть – но ведь не разбил же! Соберём солдатиков, тылы подтянем, и тогда…

– И тогда фон Пламмет на ливонском берегу Млавы таких редутов настроит, что половину корпуса положим, их штурмуя! – резко бросил Росский.

– Вот именно, – поддержал друга Сажнев. – Сейчас Пламмета бить надо!

– Вступление на землю Ливонскую возможно лишь по получении государева рескрипта, – упорствовал Семченков. – Манифест вспомните, господа! Может, Пламмет сей только того и ждёт!

– На армию Державы Российской, – ледяным голосом проговорил Росский, – совершено нападение. Погибло много офицеров и нижних чинов. В подобных обстоятельствах ждать рескриптов его василеосского величества, в моём рассуждении, есть государственная измена. Что сказано в уставе армейском, Михаил Константинович?

– «В случае же нападения на пределы и владения Державы всем частям воинским, флотским, полицейским и жандармским, иных приказаний не ожидая, давать посягнувшему отпор, не щадя жизни», – отчеканил Вяземский.

– Отпор и был дан! – не унимался Семченков. Хоть и в годах, но высокий и широкоплечий, он не выглядел ни слабаком, ни трусом; многие офицеры косились на него с известным удивлением, словно ожидая совсем иного. – Отпор был дан, посягнувшие отступают. Теперь надлежит на границу выйти и ожидать дальнейших указаний.

– Все высказались? – Глаза Росского опасно сузились. – Благодарю, господа. Как старший по званию объявляю приказ – выступление завтра. Как только подтянем хоть какие-то припасы.

– И как патроны подвезём, – подал голос Сажнев. – Вы что-то хотели сказать, майор? – горой надвинулся он на дёрнувшегося было артиллериста.

– Нет-нет, – поспешно отступил тот.

– А коли нет, давайте расходиться, – встал Росский. – Выступаем завтра ещё до рассвета.

* * *

Погода вновь портилась. Задувал ветер, низкие облака сеяли дождём.

– Что, Петровский, всё ворожишь? – Вернувшись с военного совета, Сажнев присел у костра своих стрелков. Усатый унтер держал обеими руками давешнюю фигурку зимовички, смотрел на неё пристально, что-то шептал.

– Так точно, вашбродь. Прошу, чтобы нам дорогу подсушили, а на немчуру проклятую лесную нечисть бы навели, – пояснил словоохотливый стрелок. – Зимобабы помочь обещались.