Алекс, или Девушки любят негодяев

Мэри сидела на постели, прикованная наручниками к изголовью, и этот ее вид привел Костю в неописуемый восторг — вот так должна выглядеть женщина, вот так — покорная, с несчастным лицом. Не в силах сдержать себя, Костя сел рядом и обнял Мэри:

— Ты такая красивая, девочка…

Она вздрогнула, изо всех сил стараясь не показать ему, насколько он ей отвратителен. К счастью, Костя не смотрел ей в лицо, увлеченный расстегиванием пуговиц на тонкой кофточке. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его, не смотреть за его руками, ползущими по телу, не поймать выражение его глаз — довольное и похотливое. «Господи, хоть бы сдохнуть — и все», — подумала она в очередной раз, мечтая о смерти как об избавлении от всех проблем.

— Мария… девочка моя… — бормотал Костя, лаская ее, и Мэри, закусив губу, попыталась удержать слезы.

«Ну, что стоит ему просто сжать руки на горле — и подержать пару минут? Я не буду даже шевелиться, не буду мешать — но только не это, не это, Господи…»

Руки Кости, словно по волшебству, сошлись на тонкой шее девушки, и Мэри замерла в предвкушении скорого избавления. Но нет — задержавшись буквально на несколько мгновений, они поползли вниз, к груди, срывая кофточку. Костя впился губами, оставляя на белой коже кровоподтек, и Мэри застонала. Это только подстегнуло его:

— Да… ты помнишь, что мне нравится…

Мэри плакала, уже не скрывая слез, не стесняясь своей реакции. То, что делал с ней муж, оскорбляло и заставляло ее чувствовать себя даже не человеком, а каким-то инструментом для удовлетворения желаний.

Костя отвалился от нее и замер на пару секунд, как будто прислушиваясь к ощущениям в своем теле. Мэри же испытывала только одно желание — попасть в душ и тереть себя жесткой мочалкой до тех пор, пока не сойдет верхний слой кожи, помнящий прикосновения Кости.

«И я еще искренне считала, что Алекс взял меня силой… да это была просто симфония нежности и взаимности», — думала она со злой иронией.

Костя перевернулся на живот и смахнул с лица Мэри волосы, обнажая лоб:

— Как ты чувствуешь себя, детка?

«Использованной тряпкой я себя чувствую».

Ее молчание Косте не понравилось, он приподнялся на локте и взял Мэри за подбородок:

— Что ты молчишь?

— Чего ты хочешь от меня?

Глаза Кости опасно заблестели, он чуть сильнее сжал пальцами подбородок Мэри и проговорил, стараясь не дать воли гневу:

— Я хочу, чтобы ты вспомнила, что ты моя жена, моя женщина. И чтобы ты не лежала тут как бревно, а отвечала мне.

Он отпустил ее, отстегнул руки и толкнул в сторону ванной:

— Иди.

Мэри включила воду и залилась слезами. Даже закрыть дверь на задвижку она не могла — Костя категорически запретил ей делать это. Заложница. Заложница в своем доме.

* * *

Алекс вышел из машины и потянулся. Затекшее тело ныло, захотелось лечь прямо на газон и вытянуться. Наблюдение за домом Кости ничего не дало, кроме одного — он выяснил, что Мэри не появляется во дворе, хотя то, что она внутри, не оставляло сомнений. Сегодня утром он увидел в бинокль ее силуэт в небольшом полуподвальном окне. Наблюдать с невысокого холма оказалось удобно, машина была припаркована за тремя огромными деревьями и совершенно не привлекала внимания — Джеф не поленился сбегать вниз и проверить. Заприметив силуэт Мэри, Алекс немного успокоился — значит, жива. Он тут же позвонил Марго и сообщил ей это.

Голос Марго показался Алексу расстроенным и каким-то жалким, и он не выдержал:

— Тебе плохо, малыш?

Было слышно, как она вздохнула там, в Цюрихе, и совсем тихо пробормотала:

— Мне одиноко, Алекс.

— Потерпи. Я закончу здесь и привезу тебе твою игрушку.

— Игрушку? — изумилась она, и Алекс фыркнул:

— Игрушку, Марго. Тебе ведь именно это в ней нравится — то, что с тобой она совсем другая, не такая, как со всеми, как со мной. Тебя она слушается, с тобой советуется, твоему мнению доверяет. Ты ее одеваешь так, как хочешь, ты меняешь ей прически — она твоя кукла.

— Дурак ты, — снова вздохнула Марго. — Она очень близкий мне человек, родной и любимый — а ты опять наплел чего-то.

У него не было настроения ругаться, а потому он счел за благо согласиться:

— Конечно, ты права. Я погорячился. Просто хотел сказать, что она жива.

— Ты поможешь ей?

Ну почему, зачем в голосе столько надежды? Что он должен теперь ответить? Он и сам не уверен, что сумеет вытащить Мэри из лап ее супруга. Судя по всему, тут серьезная охрана и сигнализация, и попасть даже во двор — целая спецоперация. Но Марго ждала ответа, и, как он понимал, положительного, поэтому пришлось сказать то, чего она хотела: