Алекс, или Девушки любят негодяев

— А у тебя эксклюзивное право на него? Не знала. Что тогда делают миллионы Алексов во всем мире? Платят тебе проценты за использование?

Как ни был зол Алекс, но даже он не выдержал и рассмеялся, сбавив тон:

— Мэ-ри, ты невыносима.

— А что? Разве я не права?

— Права. Но тебе следовало быть осторожнее.

— Осторожнее?

— Прекрати задавать мне вопросы! — снова вышел из себя Господин Призрак.

— А ты прекрати орать. Я не сделала ничего, что могло бы навредить тебе.

— Да ты себе навредила, глупая девка!

Мэри закрыла глаза и тяжело вздохнула. «О Господи… Ну чего еще ему от меня надо, а? Почему он не исчез, хотя обещал? Мы так спокойно жили эти три месяца, что я даже порой задумывалась — а был ли этот самый Алекс? Или это у нас с Марго просто случился общий психоз на фоне всех событий?»

И вот он снова объявляется, снова орет, претензии какие-то предъявляет… И тут вдруг ее посетила весьма неприятная мысль.

— Послушай, Алекс. А ведь я четко сказала — мне не нужны твои деньги.

— Ты о чем? — Он сел на подоконник, приоткрыл окно и закурил.

— А ты не знаешь?

— Знаю.

— Тогда зачем переспрашиваешь?

Он курил и разглядывал девушку в упор. Ей вдруг стало слегка не по себе от этого взгляда, захотелось спрятаться под одеяло с головой и дождаться его ухода в такой позе. Он все такой же, ничего не меняется — ни привычка носить только черное и белое, ни тон — тихий и повелительный, ни манера смотреть, чуть прищурив глаз. Он — все тот же. Только вот Мэри — другая… И это, она чувствовала, его бесит.

— Знаешь, Мэ-ри… Я вот смотрю на тебя и понимаю, что никого в своей жизни я не хотел убить с такой силой, как тебя. Никого.

— Ух ты… Это чем же я тебе так насолила, а?

— Ты сама прекрасно знаешь ответ. Не кокетничай. Тебе просто нравится сознавать, что ты меня обыграла. Это, поверь, не так. Ты думаешь, что сильная, что упорная, что смогла заставить меня отступить? Ошибаешься.

Он бросил окурок в пепельницу и закрыл окно, из которого тянуло в палату невыносимым зноем. Мэри молчала. Он ухитрился каким-то образом проникнуть в ее мысли, не иначе — потому что как раз этими словами она и думала о себе и о нем. Да, она была горда тем, что не уступила, не поддалась, не подчинилась. Пусть это причиняло невыносимую порой боль — но зато она осталась честна по отношению к Марго.

— Ты мазохистка, Мэ-ри. Ты причиняешь боль себе — и от этого получаешь удовольствие. А ведь все могло быть куда проще.

— Не люблю простых решений.

— Я это понял, — усмехнулся Алекс. — Хорошо, Мэ-ри, будем играть сложно.

— Да не будем мы играть — ни просто, ни сложно, и вообще никак. Ты мне не нужен.

— Ты, как всегда, врешь. Но я переживу. Ты сама поймешь со временем, как и насколько я нужен тебе.

— Твоя самоуверенность зашкаливает за все мыслимые пределы, Алекс. Не бывает неотразимых мужчин.

— Как не бывает и недоступных женщин, Мэ-ри, — отпарировал он.

Один-один… Мэри умела признавать поражение.

— Но запомни — твои деньги я тебе верну, чего бы мне это ни стоило.

Он насмешливо оглядел девушку и изрек:

— Да? Для этого тебе придется… даже не знаю… ты сейчас мало на что годишься.

— Не волнуйся. Что-нибудь придумаю.

— О, не сомневаюсь. Ты большая… как это… придумщица, вот, — он по-прежнему с трудом подбирает русские слова, особенно — экспрессивные словечки. Идеально образованный англичанин с армянскими корнями…

— Выдумщица, — машинально поправила Мэри, уже думая о том, каким образом будет выполнять свое обещание.

Мэри больше не смотрела в его сторону, отвернулась к стене и закрыла глаза. Прислушавшись к себе, поняла — больно. Его присутствие что-то всколыхнуло в ней, как и слова. Зачем он здесь, для чего?

Алекс все не уходил, сидел на подоконнике и постукивал пальцами по переплету рамы. Этот стук раздражал Мэри, сбивал, но она молчала. Ей не хотелось, чтобы он уходил — и не хотелось, чтобы оставался. Противоречие разрывало, и девушка не выдержала, села, откинув одеяло, и попросила:

— Ты не мог бы уйти? Я хочу отдохнуть.

— Отдыхай, я не требую, чтобы ты со мной общалась, — сообщил он, перебираясь с подоконника в кресло и закидывая ногу на ногу. Щиколоткой на колено — как всегда.

Мэри разозлилась — выходило, что Алекс собирался задержаться надолго. Ей же это было совершенно ни к чему. Она не хотела, не могла его видеть.