Случайная встреча

Затем отец начал рассуждать о том, что теперь может произойти на континенте. Наполеон, по его мнению, будет стремиться достичь каких-то успехов в Европе. Ему нужно восстановить веру народа в непобедимого императора, чей флот был почти полностью уничтожен при Трафальгаре.

Это произошло примерно через неделю после празднеств по случаю победы. Мы сидели за обеденным столом, когда в холл вбежал один из слуг с сообщением о том, что горит лес.

Мы вскочили из-за стола и, выбежав из дома, увидели дым и ощутили запах гари. Отец велел всем слугам отправляться к месту пожара с водой. Я бросилась в конюшню и, оседлав лошадь, поскакала в сторону леса. Я чувствовала, что пожар случился там, где цыгане разбили свой лагерь.

Моим глазам открылась ужасная сцена. Горела трава, и огонь двигался в сторону деревьев. Пламя уже лизало их кору, и я в страхе смотрела на это.

Отец находился в центре событий, громко выкрикивая команды. Обитатели домов, жившие неподалеку, уже бежали с ведрами воды.

— Мы должны остановить огонь, пока он не добрался до чащи! — воскликнул отец.

— Слава Богу, почти нет ветра, — сказал Дэвид.

Я понимала, что трудность с доставкой воды делает нас беспомощными и лес может спасти только чудо.

И чудо свершилось! Пошел дождь — сначала моросящий, а затем превратившийся в настоящий ливень. Отовсюду раздавались радостные возгласы. Мы стояли, подняв лица к небу, и по ним текли драгоценные струи дождя.

— Лес спасен, — заключил отец, — но уж никак не благодаря этим чертовым цыганам!

Заметив меня, он воскликнул:

— А ты что здесь делаешь?

— Мне тоже захотелось приехать сюда! — ответила я. Отец промолчал, продолжая глядеть на затухающее пламя, затем крикнул в сторону стоявших поодаль цыган:

— К завтрашнему дню освободите мою землю! Потом он развернул лошадь и ускакал. Мы с Дэвидом последовали за ним.

На следующее утро отец встал рано, я тоже. Он готовился выезжать, и я спросила:

— Что ты собираешься сделать с этими цыганами?

— Заставить их уехать!

— Что? Сейчас?

— Я выезжаю через несколько минут!

— Ты собираешься наказать их всех за беспечность одного?

Он повернул голову и строго посмотрел на меня.

— Что ты понимаешь? Эти люди чуть было не сожгли мой лес! Как ты думаешь, сколько я потерял бы, если бы не дождь? Я не желаю, чтобы цыгане жгли мои леса и крали моих фазанов! Все они воры и бездельники!

— Но лес не сгорел, и я не думаю, что тебе жалко пары фазанов!

— Что это значит? Почему ты пытаешься оправдать эту цыганскую шайку?

— Но им ведь нужно где-то останавливаться? Если никто не будет им разрешать, куда они денутся?

— Куда угодно, лишь бы ушли с моей земли! — Сказав это, он тут же вышел. Я поспешила в свою комнату, быстро переоделась в платье для верховой езды и побежала на конюшню. Там мне сообщили, что отец выехал несколько минут назад.

Я догнала отца еще до того, как он въехал в лес. Услышав стук копыт, он обернулся, резко осадил коня и изумленно уставился на меня.

— Чего ты хочешь?

— Ты же собираешься встречаться с цыганами? Я поеду с тобой!

— Поворачивай и отправляйся домой!

— Я не отпущу тебя одного!

Я увидела, как дрогнули его губы. По крайней мере, мне удалось развеселить его.

— А что, по-твоему, они могут сделать со мной? Схватить, как фазана, и приготовить на ужин?

— Я думаю, они могут быть опасны!

— В таком случае тебе тем более не следует появляться там. Отправляйся домой!

Я отрицательно покачала головой.

— Ты отказываешься выполнить мой приказ?

— Я поеду вместе с тобой, я боюсь отпускать тебя одного!

— Знаешь, с каждым днем ты становишься все больше похожа на свою мать! Ох, уж эти дочки! Даже не знаю, почему я позволяю тебе пререкаться со мной?

Отец явно был доволен и посмеивался про себя. Развернув коня, он начал пробираться сквозь заросли. Я следовала за ним. Он, конечно, не ожидал никаких неприятностей, иначе настоял бы на том, чтобы я вернулась домой. Отец имел дело с цыганами всю жизнь и, думаю, никогда не встречал с их стороны неповиновения, как, впрочем, и от любого другого, с кем ему доводилось сталкиваться.

Мы въехали в цыганский табор: четыре кибитки, покрашенные в коричневый и красный цвета, телега, нагруженная корзинами и плетеными матами. Горел костер, возле него сидела женщина, помешивая что-то в котле, из которого попахивало бараниной. Несколько лошадей были стреножены, и четверо или пятеро мужчин, сидевшие возле костра, посматривали на нас. Было ясно, что никто здесь не готовится никуда уезжать.