Случайная встреча

— Что рассказать?

— Все тут постоянно шепчутся, и, я чувствую, что-то произошло! Вы ездили в Ноттингем, и это было как-то связано с ним! — Она крепко схватила меня за руку. — Я все время беспокоюсь. Расскажите мне все, я должна знать! Когда я задаю вопросы Жанне, она делает вид, что не понимает меня, что очень плохо знает английский. Мадемуазель д'Обинье тоже ничего не хочет мне рассказывать, она только твердит, что все будет в порядке. А я знаю, что-то не так, и, думаю, это связано с ним!

Я встала, сказав:

— Мне пора возвращаться!

Долли умоляюще посмотрела на меня:

— Я думала, у вас хватит смелости рассказать мне! Если уж кому-то положено знать, так это мне! К концу лета цыгане всегда перебираются на юг. Скоро уже лето. С ним что-то случилось, верно? Я ведь слышу, как прислуга шепчется: «Только ей не говорите, пусть она ничего не знает до тех пор, пока не родит ребенка!»

Долли явно разволновалась, и на ее щеках вспыхнул нервный румянец.

— Вам не надо расстраиваться, — начала я.

— Я уже расстроилась и буду расстраиваться до тех пор, пока не узнаю! Какими бы плохими ни были известия, я должна их знать! Он убил человека, его поймали и судили. Я понимаю, что это означает. Они думают, что я не слышу, о чем они шепчутся, но я слышу!

Я взорвалась:

— Он убил человека, который пытался изнасиловать одну из девушек-цыганок!

Она прикрыла глаза.

— Ах, значит, все это правда! Значит, теперь его повесят?

— Нет, нет! — воскликнула я.

Мне следовало снять с нее этот тяжкий груз. Теперь я была уверена в том, что ей лучше знать правду, чем терзаться страхом неизвестности.

— С ним ничего не случится, — сказала я, — его не повесят! Мой отец сумел избавить его от этой участи. Конечно, нельзя было рассчитывать на то, что его освободят…

— Значит, он в тюрьме…

— Он приговорен к каторжным работам.

Долли закрыла глаза и откинулась на подушку. Я испугалась. С ее лица сошел румянец, оно было белым, почти как подушка, на которой она лежала.

— Всего лишь на семь лет! — пояснила я.

Она не отвечала. Испугавшись, я позвала Жанну.

Вот так все и началось. Я не уверена, действительно ли это потрясение вызвало преждевременные роды, но всего через два дня Долли родила ребенка.

Я рассказала матери о том, что я натворила, но она уверила меня, что в данных обстоятельствах мне не оставалось ничего иного. Но, разумеется, было неприятно, что именно я сообщила ей эту весть.

Родилась девочка — здоровенькая и крепкая. Хуже были дела у Долли. Повивальная бабка сказала, что роды были одними из самых сложных. Тетушка Софи послала за врачом. По его словам, Долли вообще не следовало рожать: несмотря на возраст, телосложение у нее было почти детским.

Долли было очень плохо всю неделю. Большую часть времени она находилась без сознания, но все-таки несколько раз ей удалось подержать на руках своего ребенка.

К концу недели Долли умерла, Эндерби и Эверсли погрузились в горе.

Жанна сказала:

— Долли была так счастлива, что родила! Никогда до этого я не видела ее по-настоящему счастливой. И вот, не успел ребенок родиться, как ей пришлось покинуть этот мир! До чего же жестокой бывает жизнь!

Мать и Клодина долго обсуждали вопрос, что делать с ребенком.

— Мы заберем его! — решила мать. — Девочкам очень понравится, что в детской будет младенец. Да мне и самой этого хочется: нет ничего лучше, чем маленький в доме!.

Девочку решили назвать Тамариск, я ведь помнила, что Долли хотела назвать девочку именно так. Должно быть, она говорила о том же и тетушке Софи.

Когда мать предложила забрать Тамариск в Эверсли, но тетушка Софи возмутилась. Действительно, этого не надо было делать. Она сама была способна воспитать ребенка Долли. С самого начала она собиралась заботиться и о ребенке, и о матери. Теперь оставалась лишь Тамариск.

Жанна, как всегда, сумела предусмотреть все, и детская выглядела просто прелестно. Тетушка Софи чувствовала себя так хорошо, как никогда раньше.

— В ее жизни появился интерес! — заметила мать. Итак, Тамариск осталась жить в Эндерби.

ТАМАРИСК

Теперь, после смерти Долли, встал вопрос: что будет с Грасслендом. Наследницей Долли была, конечно, Тамариск, но поскольку ей долгие годы предстояло жить в Эндерби, то было решено Грассленд сдать внаем или продать. Найти желающих взять дом в аренду было нелегко, и продажа была признана наиболее разумным выходом. Мать заметила: