Темный горец

    Она фыркнула. Мужчина был неисправим. Принося ей страстные, сексуальные вещи для чтения. Будто ей нужна была помощь, чтобы воспламенить её мысли о нём.

    Она могла слышать, как внизу он тихо разговаривал по телефону. Она могла чувствовать аромат только что сваренного кофе.

    И хотя она понимала, что ей следовало бы обидеться на то, что он проник в её квартиру и обыскивал её полки, он так продумал подбор вещей, что она была странно очарована.

    Он едва разговаривал с ней на протяжении всего дня. Он был в явно задумчивом настроении. Контролируемом и отрешённом. Безупречно вежливом, безупречно дисциплинированном. Совершенно замкнутом. Его глаза были… странными снова, и она подумывала, что, возможно, они приобретали различные оттенки в зависимости от освещения, как карий цвет иногда переходил от зеленовато-синего к зеленовато-коричневому. Не янтарём, они были тусклой тенью меди прямо перед тем, как чернели.

    Она уселась на стойку и смотрела, как он готовил завтрак - копчёная сельдь, картофель по-шотландски, тосты, овсяная каша со сливками и голубикой - разглядывая его, пока он был к ней спиной. Только сейчас она заметила его волосы. Она знала, что они были длинными; но она не осознавала насколько длинными, потому что он носил их стянутыми назад. Но сейчас, будучи позади него, она могла видеть, что он свернул их несколько раз, прежде чем обвязал их кожей.

    Она решила, что они должны были спадать до пояса, когда были распущенными. Мысль о его гладких, чёрных волосах, разлетающихся по его обнажённой мускулистой спине, сводила её с ума.

    Она задавалась вопросом, носил ли он когда-нибудь их спадающими вниз. Казалось, они гармонировали с его характером, и будут длинными и дикими, когда он решится освободить их, но до сих пор останутся тщательно сдерживаемыми.

    Она пыталась завязать непринуждённую беседу, но он не попался ни на одну из приманок, которые она забрасывала. Пытаясь, выуживая, пробраться в его мысли, она не получала в ответ ничего, кроме ворчаний и неразборчивого шёпота.

    Они молча сидели вместе в это послеполуденное время в течение нескольких часов; Хло осторожно переворачивала страницы Кодекса Мидха с помощью салфеток, украдкой поглядывая на Дэйгиса, в то время как он работал с Книгой Мананнанов, делая пометки во время перевода.

    В пять часов, она встала и включила новости, раздумывая, могло ли там быть какое-нибудь маленькое упоминание об её исчезновении. Ага, как же, скривившись, подумала она. Одна маленькая девочка, без вести пропавшая в червивом Большом Яблоке? И полиции, и дикторам хватает дел и без неё.

    В это время он посмотрел на неё, тень самодовольства играла на его губах.

    Она вопросительно выгнула бровь, но он ничего не сказал. Она рассеянно слушала, пока читала, когда внезапно её внимание сосредоточилось на экране.

    «Галльское приведение атаковало снова этой ночью, или что-то вроде этого, как считает полиция. В недоумении - так лучшим образом можно было описать ”бравых молодчиков Нью-Йорка”. В неизвестное время, рано этим утром, все артефакты, ранее украденные Галльским Приведением, были оставлены у консьержа на полицейском участке. Ещё раз, никто ничего не видел, что заставляет задаваться вопросом, так что же наша полиция…»

    Там было ещё что-то, но Хло уже не слышала.

    Она бросила взгляд на текст, что держала в руках. Потом на него.

    «Я обменял на вот этот, девочка».

    «Ты действительно сделал это», выдохнула она, качая головой. «Когда ты ходил в мою квартиру за моими вещами, ты их вернул. Не верю этому».

    «Я говорил тебе, я просто позаимствовал их на время».

    Она смотрела на него в полном замешательстве. Он сделал это. Он вернул их! Неожиданная мысль пришла ей в голову. Та, которая не очень-то ей нравилась. «Это значит, ты скоро уезжаешь, не так ли?»

    Он кивнул с непонятным выражением лица.

    «О». Она поспешно сделала вид, что заинтересовалась своими кутикулами, чтобы скрыть разочарование, что нахлынуло на неё.

    Поэтому и пропустила невозмутимый, довольный изгиб его губ, с оттенком, слишком беспощадным, чтобы назвать его улыбкой.

    Снаружи пентхауса Дэйгиса МакКелтара, на тротуаре, переполненном людьми, спешащими убежать из города в конце долгой трудовой недели, один мужчина прокладывал свой путь через толпу и присоединился к другому мужчине. Они двигались осмотрительно поодаль друг от друга, помедлив у газетного киоска. Хотя и одетые в дорогие тёмные костюмы, с короткими волосами и ничем не отличающимися чертами лица, оба были отмечены необычными татуировками на их шеях. Верхняя часть крылатой змеи, выгнувшаяся над хрустящим воротничком и галстуком.