Темный горец

    Глаза, которые через короткое время, могли бы разглядывать его со страхом и отвращением, как девушки его столетия делали бы это, покажи он им меру своего могущества Друида.

    А если такое случится? подстрекала его честь.

    Я сделаю всё, что смогу, чтобы выманить её обратно из этого, подумал он, пожав плечами, используя каждый тайный приём, какой у меня есть. Он сдастся, когда будет мёртв.

    Если кто и мог принять это, так это она. Современные женщины отличались от девушек его времени. В то время как девушки шестнадцатого века были скоры на то, чтобы видеть ”колдовство” в необъяснимом, женщины двадцать первого века искали научные объяснения, были более способны смиряться с мыслью о естественных законах и физике за пределами понимания. Он подозревал, что причиной тому был небывалый прогресс, произошедший в научных исследованиях за минувшее столетие, объясняющий ранее необъяснимые вещи и выставляющий на обозрение целиком новую область тайн.

    Хло была сильной, любопытной, быстро приспосабливающейся девушкой. Даже не будучи физиком, как Гвен, она была умной и обладала знаниями и о старом свете, и о новом. Ещё одним преимуществом была её ненасытная любознательность, которая уже завела её в места, в которые большинство людей не отважилось бы пойти. У неё были все нужные составляющие, чтобы смочь принять то, что ей скоро доведётся испытать.

    И он будет там, чтобы помочь ей понять. Если он знал Хло хотя бы наполовину так хорошо, как он думал, как только она отойдёт от шока, у неё определённо закружится голова от восторга.

    Отведя свой взгляд от любопытного взгляда Хло, он посмотрел на Гвен. «Всего хорошего тебе, девочка», сказал он. Он обнял её, потом Драстена, и отступил.

    «Что происходит?», спросила Хло. «Почему ты прощаешься с Гвен и Драстеном? Разве мы не остаёмся здесь, чтобы работать над книгами?» Когда Дэйгис не ответил, она посмотрела на Гвен, но Гвен и Драстен повернулись и вышли из круга.

    Она снова посмотрела на Дэйгиса.

    Он протянул ей руку. «Мне надо уехать, Хло-девочка».

    «Что? Да о чём ты говоришь?» Поблизости не было ни одной машины. Как уехать? Куда? Без неё? Он сказал «Мне надо уехать» не «нам». Она вдруг почувствовала, как её грудь сдавило.

    «Поедешь со мной?»

    Напряжённость немного спала, но замешательство всё ещё владело ею. «Я н-не понимаю», залепетала Хло. «Куда?»

    «Я не могу сказать куда. Я должен показать тебе».

    «Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала», запротестовала она.

    «О, нет, милая. Дай мне чуть больше времени, и ты не будешь так думать», сказал он беспечно. Но его глаза не были светлыми. Они были насыщенными и…

    Слушай своим сердцем, сказала Гвен. Хло сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Она заставила себя отбросить в сторону свои предрассудки, и попыталась взглянуть своим сердцем…

    …и она увидела это. В его глазах. Боль, которую она мельком заметила в самолёте, но сказала себе, что не было её там на самом деле.

    Больше, чем боль. Жестокое, непрекращающееся отчаяние.

    Он ждал, протянув свою сильную руку. У неё не было ни малейшего понятия, что он делал, или куда, как он думал, он уезжал. Он просил её сказать «да», не осведомив, что её ждёт. Он просил её о том решительном шаге, насчёт которого предупредила её Гвен. Во второй раз за менее, чем сорок восемь часов, мужчина просил её отбросить всю осторожность и прыгнуть вместе с ним, поверив, что он не даст ей упасть.

    Сделай это, неожиданно прозвучал голос Эвана МакГрегора в её сердце. Может у тебя и нет девяти жизней, Хло-котёнок, но ты не должна бояться прожить ту жизнь, что у тебя есть.

    Озноб прокатился вверх по её спине, приподнимая тонкие волоски на коже. Она посмотрела вокруг себя на тринадцать камней, обступающих их, с забавными, похожими на формулы символами, нанесёнными на их внутренние стороны. Ещё больше символов было на центральной плите.

    Не была ли она близка к тому, чтобы узнать для чего использовались эти стоящие камни? Концепция была слишком фантастической для того, чтобы запудрить ей мозги.

    Что же, как он думал, должно было произойти?

    Логика настаивала, что ничего не произойдёт в этих камнях. Любопытство предполагало, вполне убедительно, что если что и произошло бы, то она была бы дурой, если бы пропустила это.