Головокружение

— Неужели? — Не ожидавшая такого заявления воевода с изумлением посмотрела на нава. — Просветишь?

— Прости меня! — прорыдала безутешная Милорада.

— Печальное зрелище. Кстати, Темный Двор уже направил официальные соболезнования…

— Звонимир!

Комиссар вновь поморщился:

— Пройдемся?

— Пожалуй, — согласилась Ярина.

И они втроем медленно пошли вдоль дома.

— Так в чем отличия?

— Алекс де Кантор и Харуга были магами, причем — весьма сильными магами. В отличие от Звонимира.

— Это ничего не значит, — буркнула Ярина.

— Возможно, убийца хотел убить Милораду, но встретил Звонимира и напал на него, — добавила Белава.

Фата терпеть не могла темных. Как, впрочем, и рыжих. И четырехруких, если уж на то пошло. И вообще всех, кто не служил королеве Зеленого Дома. А потому Белава произнесла фразу несколько… грубо.

Сантьяга, впрочем, не обиделся.

— Ваша версия имеет право на существование, — любезно произнес он, в упор глядя на Белаву. — Не удивлюсь, если вы даже займетесь ее проверкой, но я предпочитаю думать, что преступник убил именно того, кого хотел. А учитывая его пристрастия, мы имеем дело с небольшой аномалией.

Ярина ощутила нарастающее бешенство фаты и поспешила сгладить ситуацию:

— Это все, что ты заприметил?

И одновременно сделала маленький шаг вперед, оставляя Белаву за спиной. Нервы у всех на пределе, срыв может произойти, в любую секунду, а чем закончится схватка между фатой и комиссаром, было абсолютно ясно. Терять же Белаву в глупой ссоре воеводе не хотелось.

— Нет, не все, — не стал скрывать Сантьяга. И мгновенно перешел на деловой тон: — В предыдущих случаях мы имели дело с убийствами, а способ, которым лишили жизни Звонимира, больше походит на казнь.

— Убийство всегда остается убийством, — пожала плечами Ярина. — Мне кажется, ты придумываешь то, чего нет.

Высокий пост воеводы дружины Дочерей Журавля Ярина заняла не так давно и теперь с удовольствием «тыкала» комиссару, беря реванш за все те годы, когда была лишена такой возможности.

— У меня богатая фантазия, — улыбнулся Сантьяга. — Но сейчас я расследую убийство Харуги и советую относиться к моим словам серьезно.

Комиссар остался любезен, фразу произнес предельно вежливо, но Ярину и Белаву обдало такой волной холода, что люды сжали кулаки, машинально готовясь к отражению атаки.

Темный на мгновение приподнял покров воспитания, и то, что люды почувствовали, им не понравилось.

— Мы все расстроены, — невозмутимо продолжил Сантьяга, — но это не повод отказываться от элементарного анализа и не замечать странных фактов.

— Почему ты решил, что Звонимира казнили? — через силу поинтересовалась Ярина.

— Потому что во всех предыдущих случаях преступник наносил один точный и быстрый удар, не желая затягивать схватку. А обер-воевода мучился перед смертью — удушение весьма неприятный аркан и довольно длительный. Почему преступник его использовал?

— Звонимир — не маг, убийца не ждал ответного удара, вот и решил проявить свои садистские наклонности.

— Возможно.

— Но ты в это не веришь, — прищурилась Ярина.

— Вы искали следы других арканов? — неожиданно спросил Сантьяга.

Воевода покосилась на Белаву.

— Никак нет, — сообщила фата.

И отвернулась, признавая допущенную ошибку.

— Поищите, — предложил комиссар. — Тщательно исследовав тело, вы, как я думаю, обнаружите след очень слабого, едва различимого на общем магическом фоне небоевого аркана, сплетенного с заклинанием удушения. Как только вы отыщете этот след, картина окончательно прояснится.

— Картина чего? — осведомилась сбитая с толк Белава.

Прямолинейная фата до сих пор не поняла, что именно ищет Сантьяга.

— Картина преступления, — деликатно объяснил нав. — Заклинание, которое я ищу, называется «Приговор». Его используют при удушении или утоплении когда хотят, чтобы жертва сполна насладилась мучительной смертью, а одновременно услышала, за что собственно, ее казнят.

— Навская штучка?

— Магическая штучка, — усмехнулся комиссар. — Ну а кто использовал этот аркан чаще других, мы никогда не узнаем.

— Белава, проверь, — распорядилась Ярина. — Немедленно. — Дождалась, пока фата отойдет на приличное расстояние, и негромко спросила: — Допустим, мы отыщем следы «Приговора», что это меняет?