Мера любви

Катрин задумалась. Эта женщина упомянула о короле четырех королевств! Неужели Луи д'Анжу, супруг Иоланды, отец Рене, оказался в постели королевы-развратницы? Мужчины бывают иногда такими странными…

Усилием воли Катрин прогнала эти мысли.

– Как вам будет угодно. Перед тем как мы навсегда расстанемся, скажите мне, пожалуйста, что стало с моим супругом.

Наступила тишина, нарушаемая лишь звоном цепочки в руках Клод. Она медленно направилась к выходу из часовни и, казалось, не слышала слов мольбы. Испугавшись, что она уйдет, не ответив на последний вопрос, госпожа Монсальви приготовилась было его повторить, но на пороге Клод де Армуаз остановилась и, повернувшись к Катрин, произнесла:

– Раненый волк возвращается зализывать раны в свое логово! Арно де Монсальви верил мне, может быть, какое-то время даже любил меня. Но когда он приехал в этот город, где церковные колокола извещали о счастье Жанны д'Арк, которая должна была взойти на ложе мужчины, он перестал ей верить… Он понял, что я не та – другая. Прокляв меня, он уехал. Возвращайтесь домой – он там!

Затем резким движением она открыла дверь и вышла из часовни. Все было кончено. Радостное выражение лица Катрин поразило ожидающих ее юношей.

С детской непосредственностью она расцеловала их.

– Не значит ли это, что мы победили? – спросил Готье, ставший от поцелуя госпожи красным, как помидор.

– Совершенно верно! Мы возвращаемся домой. Монсеньор Арно нас там ждет!

Эта новость обрадовала Беранже, давно мечтающего снова увидеть Овернские горы, свою семью и прелестную кузину Одетту. Этого нельзя было сказать о Готье. Его не радовала мысль о том, что он снова увидит сеньора де Монсальви, к которому он не испытывал сильной симпатии. Но он был слишком привязан к Катрин, чтобы перестать служить ей и вернуться к учебе в Париже.

Готье улыбнулся, ничем не выдав свои безрадостные мысли. Может быть, сеньор Арно и ждал их, но с каким настроением? Последняя встреча с женой не обещала теплого приема…

– Неужели мы уже сегодня двинемся в путь? – спросил он, подавляя вздох. – А я-то думал, что мы здесь достойно встретим Рождество.

Катрин рассмеялась:

– Мы останемся еще на три-четыре дня, чтобы поблагодарить Бога за удачное завершение наших дел и немного отдохнуть перед длительным путешествием. Предстоит долгая и трудная дорога в Монсальви.

План был одобрен. Остановка в этой уютной таверне придаст путникам силы и смелости, которые им так пригодятся в пути.

Но, видимо, Богу было угодно, чтобы вереница несчастий не закончилась так скоро. Утром, собираясь вставать, она почувствовала сильное недомогание.

Ей пришлось снова лечь, сердце учащенно билось в груди, перед глазами закачались двери комнаты, ее затошнило…

Когда Катрин стало легче, она какое-то время лежала неподвижно, словно пораженная ударом грома.

Потом вдруг она разразилась рыданиями. Никогда теперь она не сможет вернуться к супругу. Гнусное действо, организованное Дворянчиком, дало о себе знать. Она была беременна…

Божий посланник

Катрин осторожно вынула кинжал из бархатного футляра. Рукоятка прекрасно помещалась в ее ладони.

Это был старый друг, верный спутник черных дней и опасных часов. Часто, поглаживая его, Катрин чувствовала, как улетучивался ее страх и возрождалось мужество. Кинжал был ее поддержкой, последней надеждой на спасение. В час страшного позора кинжала не было рядом – супруга Арно его забыла…

Сейчас пришел час попросить его о высшей услуге, которую он не смог оказать тогда…

Она не испытывала страха. Она так часто видела смерть, что успела привыкнуть к ней. Покусившись на собственную жизнь, она преградит путь к спасению души, но это ее не остановит. Бог милостив.

Погибнув от собственной руки, она избавит Арно от преступления. Катрин была убеждена, что сеньор де Монсальви не пощадит опозоренную супругу.

Конечно, лучше было бы умереть в Монсальви, или старушка Сара нашла бы способ избавить ее от этого.

Но как она сможет вернуться домой с таким позором? Как она прикоснется своими губами к невинным личикам Мишеля и маленькой Изабель? Как она дотронется до них? Как она будет смотреть в лицо не только своего супруга, но всех этих милых людей в Монсальви, нежно называвших ее «наша госпожа» и почитавших словно ангела?

Лучше всего уйти из жизни прямо сейчас, в Рождество, в самый радостный день года. Душа ее поднимется к Богу, которому известны ее страдания: он не сможет ее оттолкнуть.