Девушка, которая играла с огнем

Эти мысли доводили его до белого каления.

Лисбет Саландер изничтожила его. Он никогда не забудет тех минут. Она захватила над ним власть и унизила его. Это унижение в буквальном смысле оставило неизгладимый след на его теле, а если точнее, на участке величиной в два квадратных дециметра внизу живота как раз над его половым членом. Она приковала его к его собственной кровати, учинила над ним физическую расправу и вытатуировала совершенно недвусмысленную надпись, которую нельзя было вывести никакими способами: Я — САДИСТСКАЯ СВИНЬЯ, ПОДОНОК И НАСИЛЬНИК.

Когда-то стокгольмский суд признал Лисбет Саландер юридически недееспособной. Бьюрман был назначен ее опекуном и управляющим ее делами, что ставило ее в прямую зависимость от него. С первой же встречи Лисбет Саландер внушила ему эротические фантазии, каким-то образом она его спровоцировала, хотя он сам не понимал, как это произошло.

Если подумать, адвокат Нильс Бьюрман понимал, что сделал нечто недозволенное и что общественность никак не одобрила бы его действия. Он также отдавал себе отчет, что с юридической точки зрения его поступку не было оправданий.

Но для его чувств голос разума не играл никакой роли. Лисбет Саландер точно приворожила его с той минуты, как он в декабре позапрошлого года впервые ее встретил. Тут уж никакие законы и правила, никакая мораль и ответственность не имели значения.

Она была необычная девушка — вполне взрослая по сути, но совершенный подросток по виду. Ее жизнь оказалась в его руках, он мог распоряжаться ею по своему усмотрению. Против такого соблазна невозможно было устоять.

Официально Лисбет Саландер считалась недееспособной, а при ее биографии никто не стал бы ее слушать, вздумай она жаловаться. Это даже нельзя было назвать изнасилованием невинного ребенка: из ее дела явствовало, что она вела беспорядочную половую жизнь и имела немалый сексуальный опыт. В одном из отчетов социальных работников было даже сказано, что в возрасте семнадцати лет Лисбет Саландер, возможно, занималась какой-то формой проституции. Это донесение основывалось на том, что полицейский патруль однажды застал молодую девушку на скамейке в парке Тантолунд в обществе неизвестного пьяного старика. Полицейские припарковались и попытались установить личность парочки; девушка отказалась отвечать на вопросы, а мужчина был слишком пьян, чтобы сказать что-то вразумительное.

Адвокат Бьюрман делал из этого совершенно ясный вывод: Лисбет Саландер была шлюхой самого низкого пошиба и находилась в его руках, так что он ничем не рисковал. Даже если она заявится с протестами в управление опекунского совета, он благодаря своей незапятнанной репутации и заслугам сможет представить ее лгуньей.

Лисбет Саландер выглядела идеальной игрушкой — взрослая, неразборчивая в связях, юридически недееспособная и полностью отданная в его власть.

В его практике это был первый случай, когда он использовал одного из своих клиентов. До этого он даже в мыслях не пытался найти подходящую жертву среди тех, с кем имел дело как юрист. Чтобы удовлетворять свои потребности в нетрадиционных сексуальных играх, он обычно обращался к проституткам. Он делал это скрытно, соблюдал осторожность и хорошо платил, и только одно его не устраивало — с проститутками все было не всерьез, а понарошку. Это была купленная услуга, женщина стонала и охала, играла перед ним роль, но все это было такой же фальшивкой, как поддельная мазня по сравнению с настоящей живописью.

Пока длился его брак, он пробовал доминировать над женой, и она соглашалась подчиняться, но и тут была только игра.

Лисбет Саландер стала идеальным объектом. Она была беззащитна, не имела ни родных, ни друзей — настоящая жертва, совершенно безответная. Одним словом, ему подвернулся подходящий случай, и соблазн оказался слишком велик.

И вдруг нежданно-негаданно она захватила над ним власть.

Он никогда не думал, что она способна нанести такой мощный и решительный ответный удар. Она унизила его и причинила боль. Она едва его не погубила.

За два года, прошедших с тех пор, жизнь Нильса Бьюрмана решительно изменилась. После ночного вторжения Лисбет Саландер в его квартиру он некоторое время находился словно в параличе, не мог ни думать, ни действовать. Он заперся дома, не отвечал на телефонные звонки и даже не поддерживал контакт со своими постоянными клиентами. Лишь через две недели он взял больничный лист. Текущую переписку в конторе вела за него секретарша, отменяя назначенные встречи и пытаясь отвечать на вопросы раздраженных клиентов.