Наслаждение Темного Принца

Люсия заметила несколько выдр с белыми крапинами на шеях — но эти существа были гигантскими, ростом с МакРива. Одна из них вгрызалась в окуня, в то время как другие уютно устроились на бревне, воркуя с пищащими детенышами.

— Это семейство речных выдр. Также известных как lobos del r?o.

Игнорируя начавшийся моросящий дождик, Люсия уточнила:

— Речные волки?

— Да. — Когда дождь усилился, МакРив снова взял ее за плечи и развернул уже к себе. — Судя по тому, что ты неравнодушна к волкам, они тебе должны понравиться.

Он протянул руку, погладив костяшками пальцев ее щеку, золотистые глаза обещали греховные вещи.

— Неужели я неравнодушна к волкам? — спросила Люсия, едва дыша.

Точь-в-точь, как в ту далекую первую ночь, его голос был низким и урчащим, когда он проговорил:

— Да, Лауша, станешь вскоре.

Дождь превратился в настоящий потоп, молнии вспыхивали вокруг них.

Не было иного выбора, кроме как вернуться в темную душную каюту с самым сексуально привлекательным мужчиной, когда-либо являвшимся ей в мечтах, который незамедлительно сорвет с себя одежду и будет ожидать от нее того же.

Глава 29

— Эта отмель свалилась с неба, а, Трэвис? — крикнул МакРив в сторону рулевой рубки. Затем проворчал, обращаясь к Люсии: — Он что, преследует свою, одному ему известную цель?

Трэвис опять посадил судно на мель — в третий раз за последние несколько дней.

Люсия вздохнула. Она и МакРив наслаждались редким безоблачным и спокойным утром наедине. Валькирия загорала на потрепанном выцветшем шезлонге на задней палубе, в то время как ликан с невысокой кормовой надстройки безуспешно пытался поймать рыбу, воодушевленный обещанием кулинарных изысков из морепродуктов в исполнении Изабелл.

В ответ Трэвис завопил из рубки:

— Думаешь, что сумеешь рулить лучше меня, шотландец?

— Да, даже если буду пьянее тебя, техасец!

— МакРив… — одернула его Люсия.

— Но это же правда. Ему пора завязывать с алкоголем, или мы никогда не доберемся до места назначения.

Как бы ей хотелось, чтобы Чарли стоял у штурвала, но сейчас он отдыхал после ночной вахты. Молодой человек управлял «Контессой» гораздо лучше Трэвиса, хотя сам Чарли вряд ли когда-нибудь признается в этом. Близнец Изабелл, кажется, боготворил несдержанного техасца так же сильно, как и его сестра.

Любая оплошность вроде этой посадки на мель еще больше задерживала их продвижение, и время, отведенное Люсии, было на исходе. Кошмары становились все сильнее.

— Похоже, придется пойти подпихнуть эту престарелую леди, — проворчал МакРив. — Снова.

Он стянул с себя рубашку, оставшись в поношенных выцветших джинсах и с браслетом на руке. Обувь на борту являлась пережитком прошлого.

Браслет заметно выделялся на его загорелой коже, постоянное напоминание того, на что оборотень пошел ради нее. Каждый раз, когда он обнимал Люсию, она чувствовала прикосновение металла к своей коже, вначале прохладного, затем согретого теплом их тел. Так же как прошлой ночью …

— МакРив, тебе обязательно лезть в воду?

Хотя река и была предметом восхищения — Люсии удалось увидеть розовых дельфинов, еще несколько выдр, тапиров, пасущихся вдоль берегов, — она все равно внушала ужас. Вокруг постоянно кружили кайманы, а от яростных пиршеств пираний бурлила поверхность. Только вчера утром они видели, как птенец цапли выпал из гнезда в воду. И пока его мать пронзительно верещала в тревоге, стая пираний распотрошила мальца в доли секунды, выгрызая своими острыми, как лезвие, зубами мясо до самых костей.

— Кажется, ты наконец прониклась моими рассказами о подстерегающих здесь опасностях? — ухмыльнулся МакРив. — Расслабься, я войду в воду только по пояс.

— А как насчет пираний?

— Сомневаюсь, что рыбки горят нетерпением откусить кое-что ценное, — он склонился, чтобы прошептать ей на ухо: — Они набрасываются на добычу несравнимо меньшего размера.

— Оборотень! — воскликнула Люсия, до сих пор теряясь от неожиданности каждый раз, когда он поддразнивал ее. Гаррет все больше смягчался по отношению к ней, злость на ее прошлые поступки постепенно отступала. Валькирия видела проблески того мужчины, каким МакРив был когда-то, того, кого рисовала в своем воображении каждый раз, вглядываясь в морщинки от смеха на его лице. И теперь, когда ликан перестал кипеть от гнева, Люсия обнаружила, что он любит подурачиться.