Королева мести, или Уйти навсегда

– Проходите, Мариша, я сейчас.

Он прикрыл дверь, и Марина услышала звук пощечины:

– Это тебе за то, что ты посмел в таком виде ко мне явиться. И за то, как ты ведешь себя с Мариной. Убирайся.

– Я тебе запомню это, отец.

На лестнице раздались шаги – брат ушел, а отец спокойно вошел в дом, захлопнув дверь.

– Папа… – начала Коваль, но он не дал договорить:

– Мы не станем это обсуждать. Женя, не держи зла на пьяного, ладно? – Отец повернулся к Хохлу, снимавшему с Марины шубу, и тот молча кивнул. – Он проспится и сам поймет, что натворил. Мариша, тебе прилечь надо, ты бледная совсем.

Он увел ее в маленькую комнату, Коваль опустилась на диван, не в состоянии даже поднять руки и расстегнуть пуговицы на кофточке. Отец понял, что ей нужна помощь, позвал Женьку, взяв у него Егора.

– Идем-ка, внучек, посмотрим, что тебе дед купил.

Женька сел рядом с Мариной, взяв ее руку в свою, осторожно подул в лицо, взметнув челку вверх.

– Ну что, котенок, давай раздеваться? – Она промолчала, и Хохол аккуратно снял с нее одежду, уложил и укрыл пледом. – Поспи, ладно? Может, таблетку?

– Неси…

Обезболивающее в комплексе со снотворным сделало свое дело, и Марина уснула, свернувшись под мягким клетчатым пледом.

– Мамуя… – Она почувствовала теплое молочное дыхание Егорки и открыла глаза – сын стоял перед диваном и заглядывал ей в лицо.

– Хочешь ко мне? – И он шустро шмыгнул под плед, обняв Марину за шею горячими ручками. – А ты не спал? – Она подула на его темные завитки на макушке, погладила по спинке. – Не спал?

– Нет!

– А папа где?

– Там! – Егорка показал пальчиком на дверь и снова спрятался под пледом.

Она очень любила такие вот моменты, как сейчас, когда сын прилипал к ней намертво, становясь как бы частью ее. Марина отчетливо понимала, насколько он зависим от нее, от ее образа жизни и что только она в состоянии защитить и уберечь его от неприятностей. Егорка тыкался носом ей в шею и сопел довольно, получив маму в свое полное распоряжение, и Марине захотелось продлить это ощущение, побыть с ребенком как можно дольше, до тех пор, пока непоседливый малыш сам не решит заняться чем-нибудь другим.

– Хочешь, я тебе сказку расскажу? – Она осторожно коснулась пальцем Егоркиного носика, и мальчик, задрав кверху головенку, согласно кивнул.

Единственной сказкой, которую Коваль знала, был пресловутый «Колобок», о чьих приключениях Егор мог слушать бесконечно. Он уже и сам мог кое-что рассказать, помогал Марине отдельными словами, смысл которых понимали только они вдвоем.

– Ну ты молодец! Всю сказку знаешь! – похвалила она, и Егорка довольно надул щеки. – А теперь хватит валяться, давай вставать.

Она откинула плед и поставила мальчика на пол, сама тоже поднялась и направилась к стоящему у самой двери чемодану, чтобы достать халат. Сын внимательно наблюдал за ней, покачиваясь на ножках и выпятив вперед плотный животик. Марина улыбнулась и подмигнула, и Егор тоже старательно заморгал глазами, вызвав у нее приступ веселья. На звук Марининого голоса из кухни пришел Хохол, укоризненно покачал головой, глядя на Егора:

– А мы-то с дедом его потеряли! Ты зачем маму разбудил?

– Я сама проснулась. А отец где?

– Как обычно – готовит ужин на целую роту! – засмеялся Женька, присаживаясь на край дивана и протягивая к мальчику руки. – Иди сюда, бандюга.

– Сколько раз просить – не называй его так! – не оборачиваясь, процедила Коваль. – Он – сын Малыша, а Малыш бандитом не был.

– Ну все! На святое замахнулись! – с иронией проговорил Хохол, вставая и подбрасывая Егорку вверх. – Ткнули твоего папку носом – не зарывайся, пес, помни, кто ты есть!

– Перестань! – поморщилась она, пытаясь воткнуть в узел волос длинную лакированную шпильку. – Я не об этом, ты ведь все и сам прекрасно понял.

Женька поставил Егора на пол и приблизился к Марине, положив руки на плечи и глядя в глаза.

– Понимать-то я понимаю, котенок, но и ты хоть раз бы в мою шкуру влезла. Есть жена, и вроде нет ее, чуть что – и ты мне напоминаешь, что у тебя один муж на всю жизнь, пусть и мертвый уже, но один, и только он имеет на тебя право.

Марина опустила голову, ткнувшись лбом в Женькину грудь. Он был совершенно прав, во всем, до последнего слова… Она не могла привыкнуть к мысли, что Егор Малышев мертв, прошло уже столько времени, а Коваль до сих пор не верила в то, что больше никогда…

– Не надо, Маринка, успокойся… Я не заговорю больше об этом, только не плачь… – Женькины губы коснулись виска, рука поправила выбившуюся прядь волос. – Вот так… не надо плакать, обещаешь, что не будешь?