Роковой шаг

— Ты должна сделать все, чтобы ободрить его, — сказала мне Дамарис. — Тебе это удастся лучше, чем другим.

— Может быть, мне пожить у него? — вслух подумала я.

Дамарис посмотрела на меня очень внимательно:

— Ты этого… хочешь? — спросила она. Я бросилась к ней на шею.

— Нет-нет, я хочу быть с тобой.

У нее как гора с плеч свалилась, и я не могла не подумать о том, какая я важная персона. Но затем меня вдруг осенило, что все эти люди хотели иметь меня всего лишь в качестве заменителя: Дамарис — вместо потерянного ребенка, Джереми — как средство против приступов меланхолии, Бенджи — потому, что он потерял Карлотту, а теперь и родителей. Я, конечно, была польщена, но мне следовало смотреть фактам в лицо: ведь я нужна им потому, что они не могут получить то, чего хотели на самом деле. Я стала заниматься самоанализом наверное, благодаря разговорам с Анитой.

Анита, Бенджи и я очень много ездили верхом. Иногда с нами выезжала Дамарис, но она уставала, если долго находилась в седле, поэтому чаще всего мы выезжали втроем. Я думаю, для Бенджи самым лучшим лекарством были эти прогулки. Он очень любил природу и многому научил меня. Я стала разбираться в породах деревьев. С особенным восторгом Бенджи говорил о дубах, которые действительно были великолепны.

— Это истинно английское дерево, — говорил он. — Дуб рос здесь с начала самой истории. Ты знаешь, что друиды особенно почитали его? Под ним они справляли свои религиозные обряды, под его ветвями творили суд.

— Я думаю, некоторые из этих деревьев живут уже не одну тысячу лет, сказала Анита.

— Это так, — ответил Бенджи. — Наши корабли сделаны из твердой древесины этих деревьев. Говорят, что в наших кораблях бьется сердце дуба.

Я была уверена, что во время бесед о любимых деревьях он забывал о своем горе.

Анита не знала, почему ива плачет, но она рассказала, что осина дрожит, потому что не может успокоиться с тех пор, как из нее был сделан крест Христа. Она рассказала об омеле белой, единственном дереве, которое не стало обещать, что не причинит вреда Бальдуру, самому красивому из северных богов, поэтому злобный Локи смог умертвить его с помощью этого растения.

— У вас романтическая натура, мисс Харли, — сказал Бенджи.

— Я не вижу в этом ничего плохого, — ответила Анита.

Бенджн засмеялся, наверное, впервые за это время.

Мы останавливались в трактирах, ели горячий хлеб с сыром, пироги прямо из печи. Бенджи рассказывал об имении, заботы о котором свалились на его плечи. Я понимала, что он ищет что-то, что сможет сильно заинтересовать его и помочь пережить тяжелую утрату.

Я говорила о нем с Анитой.

— Бенджи совсем не такой, как Джереми, — сказала я. — Джереми носится со своими горестями, и хоть он счастлив в браке с Дамарис, для него этого недостаточно, чтобы он смог забыть, что был ранен на войне.

— Ему не дает покоя постоянная боль, — ответила Анита.

— Да, в то время как боль Бенджи — в его памяти, в комнатах, где они жили. От всего этого можно избавиться. А Джереми некуда уйти от боли в ноге. Она всегда с ним.

И я подумала, что нам надо возвращаться, потому что бедный Джереми несчастен без Дамарис. Мне хотелось увидеть его, утешить своим присутствием. Я знаю, что это помогало, ведь я часто видела, как он смотрит на меня, вспоминая при этом, конечно, как они с Дамарис привезли меня сюда из Франции. Дамарис никогда не сумела бы сделать этого без его помощи, и каждый раз, когда Джереми вспоминал об этом, у него поднималось настроение.

— Бенджи, почему бы тебе не поехать вместе с нами в Эндерби? — спросила я.

— Я бы с удовольствием, — ответил он, — но, видишь ли, мое имение…

Я поняла, что он хочет сказать: убегать было бы бесполезно. Он должен остаться и продолжать вести свою одинокую жизнь.

Мы приехали домой в конце сентября, когда осень позолотила листья, а фрукты на деревьях в саду созрели. Мы с Анитой собирали их, стоя на лестницах, а Смит помогал нагружать ими тачку. Демон сидел, склонив голову набок, и наблюдал за всем этим. Время от времени он срывался с места и прыгал от радости, что мы наконец-то снова вместе.

Приехала Присцилла и вместе с Дамарис стала готовить джемы и всякие припасы на зиму. Это была обычная осень, если не считать владевшего всеми печального настроения. Арабелла очень скучала по Харриет, и это было странно, потому что раньше она часто бывала резка с ней при встречах, и у меня создавалось такое впечатление, что многое в Харриет возмущало ее.