Роковой шаг

В обществе мы часто встречали одного человека. Он с первого взгляда не понравился мне. Это был крупный цветущий мужчина с чувственным лицом, на котором была написана снисходительность своим слабостям: он был чревоугодником, изрядно выпивал и имел ненасытный сексуальный аппетит. Его имя было сэр Ральф Лоуэлл, но обычно его звали сэр Рэйк, и ему очень нравилось это обращение. У него был приятель — бледнолицый мужчина, такой же высокий, как и он сам, но приблизительно вдвое тоньше. Сэр Бэзил Блейдон обладал довольно неприятным выражением лица, очень маленькими бледно-голубыми глазами, которыми он мгновенно подмечал чужие слабости, и тонким кривым ртом, который, казалось, радуется этим слабостям.

Я часто говорила Лансу:

— К чему нам Лоуэлл и Блейдон? Мы прекрасно обошлись бы и без них.

— Дорогая, — отвечал Ланс, — Лоуэлл — один из самых отчаянных игроков, каких я когда-либо знал.

— Даже азартнее тебя? — спрашивала я. Ланс улыбался с невозмутимым добродушием:

— Я — сама осторожность по сравнению с ним. Нет, мы должны принимать Лоуэлла. К тому же он все равно будет приходить к нам. Я замечал, что ему вовсе не требуется приглашение.

— А мне не нравится его пребывание в нашем доме, так же как и человек, который приходит с ним.

— О, Блейдон бродит за ним, как тень. Ты просто не обращай на них внимания, если они тебе не нравятся.

И каждый раз, когда я упоминала о своей неприязни к этим двум мужчинам, Ланс отводил мои возражения веселым замечанием, которое было гораздо эффективнее протеста.

Поэтому мы продолжали терпеть сэра Рэйка. И я была слегка обескуражена, когда его сын Реджинальд стал дружить с Сабриной. Реджи, как все его звали, был скромным созданием, совершенно противоположным своему отцу. Это был высокий, неуклюжий молодой человек с тусклыми глазами и кожей, очевидно, подавленный масштабностью отца, который явно презирал его. Он немного хромал, кажется, из-за падения в младенческом возрасте. Его мать умерла вследствие выкидыша, когда пыталась произвести на свет другого сына, которого страстно желал сэр Рэйк. Так что его единственным сыном был Реджи.

Видимо, это было типично для Сабрины, что она заинтересовалась Реджи. Сабрине нравилось присматривать за людьми, устраивать их дела, заботиться о них, и поэтому она должна была найти кого-то, нуждающегося в опеке. Несчастный Реджи, слегка искалеченный, подавленный своим отцом и пренебрегаемый большинством людей, полностью соответствовал этой роли.

Я уверена, что сначала он вызывал у Сабрины просто жалость. Другие молодые женщины избегали его общества; ей же нравилось показывать им всем, что она, наиболее привлекательная среди них, охотно уделяет некоторое внимание бедняге Реджи.

Она везде разыскивала его. Сначала бедный молодой человек смущался, а затем стал ухаживать за ней, и если она не появлялась, он бывал несчастен; когда же она приходила, его глаза вспыхивали таким обожанием, что я начала тревожиться.

Они частенько болтали вместе, и Сабрина даже убедила его танцевать с ней. Реджи был весьма неуклюж из-за своего дефекта, но Сабрина всегда делала вид, как будто наслаждается танцем, и я слышала однажды, как она сказала юноше, что никто не может соперничать с ним.

Я поговорила с Лансом об этом. Он пожал плечами и сказал, что глупо вмешиваться в дела молодежи.

— А вдруг она выйдет за него замуж? — настаивала я.

— Ну что ж, если они придут к согласию.

— Я хочу сказать, будет ли это разумно? Реджи очень зависим от своего отца, и если Сабрина войдет в его дом… Одна эта мысль заставляет меня содрогаться.

Ланс думал иначе. Он беспечно произнес:

— Подобные дела устраиваются сами собой. Именно в такие моменты я чувствовала раздражение и разочарование в нем. Дикон наверняка понял бы мои опасения. По крайней мере, он обратил бы на них внимание.

Я решила поговорить с Сабриной.

— Считаешь ли ты благоразумным уделять столько внимания Реджи Лоуэллу? спросила я.

— Мне нравится Реджи, — ответила она. — И думаю, что я нравлюсь ему.

— Это несомненно, — сказала я. — Но в этом-то и беда. Ты ему нравишься слишком сильно. Кажется, он любит тебя.

Она кивнула, мягко улыбаясь.

— Послушай, Сабрина, — продолжала я, — мне понятно, что ты жалеешь его, но правильно ли наводить его на мысль…

— На какую мысль?

— Ну, что ты могла бы выйти за него замуж.