Роковой шаг

Дамарис на своем ломаном французском сказала, что мы рады видеть Жанну.

Арабелла, сносно говорящая по-французски, так как до Реставрации жила в замке во Франции, ожидая, когда Карл II вновь обретет свой трон, сказала, что она уже слышала о заслугах Жанны и приглашает ее в свой дом.

Дамарис только повторяла:

— Конечно. Конечно.

Я вдруг перенеслась обратно в сырой подвал, где только Жанна могла защитить меня от жестоких улиц Парижа и от жизни. И я закричала:

— Ты понимаешь, что они говорят, Жанна? Ты остаешься с нами. Ты приехала к нам, и теперь твой дом здесь.

Жанна заплакала и снова обняла меня, глядя на меня с удивлением, словно я сделала что-то очень умное, когда так выросла.

Мы подвели ее к столу, и она в изумлении раскрыла глаза от такого обилия пищи.

Дамарис объяснила, кто такая Жанна, и прадедушка Карлтон поднялся довольно тяжело, потому что, как я уже говорила, он постарел и суставы его потеряли свою подвижность, хотя он и не признавался в этом, и сказал ей по-французски с сильным английским акцентом, что любой, кто сослужил службу члену его семьи, не будет жалеть об этом. И хотя Жанна не все поняла, что он сказал, ей стало ясно, что ее приезду рады.

Дамарис сказала, что Жанна, вероятно, голодна. Принесли горячего супа, который она с жадностью съела, потом ей дали говядины. Она рассказала нам, как ей хотелось поехать в Англию, но во время войны это было невозможно. А теперь заключен договор и война прекратилась, и Жанна наконец нашла лодку, которая перевезла ее на этот берег. Это было очень дорого, но ей удалось скопить денег, когда уже не нужно было содержать мать и бабушку. Когда мир был заключен, она уже готова была ехать.

Вот таким образом Жанна оказалась в Англии.

СЭР ЛАНСЕЛОТ

Удивительно, что великие события, которые кажутся такими далекими от нас, могут играть решающую роль в поворотах нашей жизни. Если бы не великая революция, когда католик Яков был скинут с трона и на него сели протестант Вильгельм и Мария, я никогда не родилась бы. И мои приключения во Франции все это следствие той же ситуации. Но мирные годы, которые я провела в Эверсли, заставили меня забыть эти впечатляющие конфликты, и только когда прадедушка Карлтон так яростно заговорил о якобитах, я вспомнила, что борьба продолжается.

Благодаря заключению мира Жанна оказалась с нами, и должно было последовать что-то еще более значительное — и все из-за этого мира.

Жанна с радостью поселилась в нашем доме и постоянно пребывала в состоянии восторга. Она говорила, что ей кажется, будто она снова прислуживает в отеле лорду и леди Хессенфилд. В течение первых недель для Жанны было чудом то, что ей не нужно заботиться о еде. Она беспрестанно разговаривала, и я обнаружила, что могу свободно болтать с ней: основы французского, заложенные с малолетства, позволили мне очень быстро восстановить мои знания. Жанна имела поверхностные знания английского благодаря моей матери и мне, и так как она очень быстро все усваивала, у нас не возникало трудности в общении.

Она рассказала мне, как ей было грустно, когда я уехала, хотя она знала, что для меня так будет лучше и это большое счастье, что тетя Дамарис нашла меня. — Нам было очень трудно зимой, когда торговля шла совсем плохо, рассказывала она мне. — Ну, я ходила мыть полы, если подворачивалась такая работа… И что это приносило? Всего лишь несколько су. Надо было содержать мать и бабушку. Весной и летом я могла как-то продержаться благодаря цветам. Мне нравилось продавать цветы. Это давало мне свободу. Но работать для торговцев… о, моя дорогая, ты этого не знаешь. Те дни в отеле, когда я работала на милорда и миледи… ах, это был рай… или почти рай. Но здесь было совсем другое…

Она рассказывала, что должна была работать и работать все время, без отдыха, иначе у нее вычитали деньги за потерянное время.

— Одну зиму я работала на аптекаря и бакалейщика. Мне нравилось, как там пахло, однако, работа была тяжелая. Но я выполняла ее, а иногда обслуживала посетителей в магазине. Я научилась взвешивать корицу, сахар, молотый перец… и мышьяк тоже. Его продавали модным дамам. Он каким-то образом улучшал цвет лица… Но их всегда предупреждали, что с ним надо обращаться очень осторожно. Чуть-чуть побольше — и, мой Бог, можно получить не только хороший цвет лица. Получишь еще гроб и шесть футов земли сверху.

Манера Жанны разговаривать, мешая французскую и английскую речь, была довольно колоритна. Разговаривая с ней, я мысленно переносилась в мою жизнь в Париже — и не только в темный сырой подвал, но и в то чудесное время, когда Жанна была нашей служанкой. Моя красивая мама наносила тогда мимолетные визиты в детскую, а мой замечательный Хессенфилд приходил еще реже.