Роковой шаг

На меня не подействовали эти льстивые речи, и все равно я сердилась, потому что он так легко отпустил меня, чтобы насладиться игрой со своими новыми друзьями.

Я разделась, легла, но заснуть не могла. Я вновь переживала дни, проведенные с Диконом, вспоминала все его слова и чудесное зарождение любви между нами. Это можно было сравнить с восходом солнца: сначала появляются первые проблески света на небе, потом вдруг выплывает солнце во всей своей красе, чтобы коснуться всего живого каким-то мистическим волшебством.

Чем больше я сердилась на Ланса, тем поэтичнее мне казались наши отношения с Диконом; но, что удивительно, даже в разгар своих мечтаний я чувствовала глубокую обиду на Ланса.

«Он заядлый игрок, — говорила я себе. — Это большой изъян в его характере. Да, он был достаточно благороден, когда вступился за пассажиров дилижанса, но, вероятно, только потому, что для него это была игра».

Ночь проходила, а я еще не слышала его шагов на лестнице. Подойдя к двери, я выглянула. Все было тихо. Я на цыпочках дошла по коридору до комнаты Ланса и осторожно открыла дверь. Он сюда и не поднимался: комната была пуста, кровать не тронута. Значит, он все еще был внизу, играл с теми людьми. Часы показывали два часа ночи. Я снова легла, думая, сколько же он проиграл… или выиграл.

Был уже четвертый час, когда я услышала, как Ланс на цыпочках поднимается по лестнице.

Я вскочила с кровати и открыла дверь, оказавшись лицом к лицу с ним.

— Кларисса! — воскликнул он.

— Вы знаете который час? Он засмеялся.

— Четвертый?

— И все это время вы были там… играли. Ланс подошел ко мне.

— Вы не могли уснуть? — спросил он.

— Конечно! Я беспокоилась.

— Обо мне?

— Я думала о Диконе.

— Ах, да. Ну, это довольно глупо с вашей стороны. Вам следовало бы крепко спать. Вы понимаете, что через несколько часов мы должны быть в пути?

— А вы понимаете это?

— Я могу спать очень мало.

— Вы… выиграли?

Он печально посмотрел на меня и покачал головой.

— Тем не менее это была славная игра.

— Значит, вы проиграли!

— В этом и состоит риск.

— Сколько?

— Не очень много.

— Сколько? — повторила я. Ланс засмеялся.

— Вы такая строгая! Ну ладно, пятьдесят фунтов!

— Пятьдесят фунтов!

— Это была длинная партия.

— Я думаю, это глупо. Спокойной ночи.

— Кларисса… — Он шагнул ко мне и положил руки мне на плечи. — Благодарю за вашу заботу, — сказал он, притянул меня к себе и поцеловал.

Я в смятении отпрянула.

— Спокойно ночи, — тихо сказал Ланс. — Теперь идите спать. Помните, мы рано отправляемся.

Он пошел в свою комнату, а я вернулась в свою. Он взволновал меня и даже напугал своим поцелуем. Я очень хорошо осознавала, что едва одета, и может быть, мои чувства как-то перемешались с тем, что я чувствовала к Дикону.

Я сказала себе, что Ланс меня раздражает и что с его стороны не очень-то галантно было отослать меня в постель, словно я ребенок.

Я легла на кровать. Мне было холодно, и сон не шел, но наконец я уснула. Как мне показалось, почти сразу же, меня разбудил стук в дверь, давая мне знать, что пора подниматься.

* * *

Мы уехали рано, как и планировали. На Лансе никак не отразилась кратковременность ночного отдыха. Он был так же весел и готов развлекать меня всякими историями о своих приключениях.

Я не могла не думать о прошлой ночи и вновь высказала свое неодобрение по поводу его большого проигрыша.

— Вы только позапрошлым вечером выиграли двадцать фунтов и тут же проиграли их… и даже больше.

— С игроками всегда так, — сказал он. — Выигрыши как бы пришпоривают нас играть дальше… чтобы проиграть еще больше.

— Значит, это очень глупая привычка.

— Вы правы. Но со временем вы удивите, что существует много глупых вещей, которым нельзя противостоять. В этом вся трагедия.

— Я думаю, небольшое усилие воли…

— И опять вы правы… только не не большое в данном случае, а очень значительное.

— Я была так рада, что вы выиграли, и притом столь благородным образом.

— Бесполезно думать о таких делах, дорогая Кларисса. Выигранное в «Откормленной куропатке» благополучно перекочевало в другой карман, а пассажиры дилижанса давно уже забыли о своем хорошем ужине.

— Мне кажется, они долго будут вас помнить и рассказывать об этом своим детям.