Пережившая в детстве душевную драму, Сабрина Хортон не верит в любовь и...
Она немного помолчала.
— Приходя домой, я засыпаю, как потушенная свечка, а когда просыпаюсь, у меня перед глазами стоят бюджетные калькуляции. Я соскучилась по тебе. Может, пойдем к тебе домой и поспим? На секс у меня нет сил, но я бы с удовольствием свернулась у тебя под боком.
— Прости, Рикки. Моя квартира сейчас не лучшее место.
— Почему? Что-нибудь случилось?
— Ну… одна компания понаставила у меня в квартире жучков и прослушивает каждое мое слово. А я установил камеры скрытого наблюдения, показывающие, что происходит, когда меня нет дома. Думаю, нам не стоит демонстрировать миру твою голую задницу.
— Ты шутишь?
Он замотал головой.
— Нет. Но встретиться с тобой мне было необходимо не из-за этого.
— Что случилось? У тебя такой странный вид.
— Ну… ты перешла в «СМП». А мы в «Миллениуме» наткнулись на материал, который потопит твоего председателя правления. Речь идет об использовании труда детей и политзаключенных во Вьетнаме. Думаю, мы угодили в конфликт интересов.
Эрика опустила вилку и пристально посмотрела на Микаэля. Она сразу поняла, что он не шутит.
— Дело обстоит так, — сказал он. — Боргшё является председателем правления и основным владельцем компании под названием «СвеаБюгг», которой, в свою очередь, полностью принадлежит дочерняя фирма «Витавара АБ». Они производят унитазы на предприятии во Вьетнаме, которое значится в ООН как использующее детский труд.
— Повтори.
Микаэль в деталях пересказал написанную Хенри Кортесом статью. Открыв портфель, он достал копии документов. Эрика медленно прочла статью Кортеса, потом подняла взгляд и посмотрела Микаэлю в глаза. В ней поднималась безрассудная паника, смешанная с недоверием.
— Как получилось, что сразу после моего ухода «Миллениум» первым делом начал жесткую проверку членов правления «СМП»?
— Рикки, это не так.
Он объяснил, как выросла статья.
— И как давно ты об этом знаешь?
— С сегодняшнего дня. Мне все это страшно не по душе.
— Что вы собираетесь делать?
— Не знаю. Статью надо публиковать. Мы не можем сделать исключение только потому, что речь идет о твоем начальнике. Но никто из нас не хочет навредить тебе. — Он развел руками. — Мы в отчаянии. Особенно Хенри.
— Я по-прежнему вхожу в правление «Миллениума». Я — совладелец… это будет воспринято как…
— Мне ясно, как это будет воспринято. В «СМП» тебя смешают с грязью.
Эрика почувствовала, как на нее навалилась усталость. Она сжала зубы и подавила желание попросить Микаэля замолчать эту историю.
— Господи, проклятье, — произнесла она. — А материал действительно надежен?
Микаэль кивнул.
— Я целый вечер посвятил изучению документов Хенри. Боргшё точно не сносить головы.
— Что вы намерены делать?
— А что бы сделала ты, если бы мы обнаружили этот материал два месяца назад?
Эрика Бергер внимательно посмотрела на своего друга и любовника с двадцатилетним стажем. Потом опустила глаза.
— Ты прекрасно знаешь, что бы я сделала.
— Это трагическая случайность. Здесь нет ничего, направленного против тебя. Я в страшном расстройстве. Поэтому я и настоял на немедленной встрече. Нам надо решить, как поступать.
— Нам?
— Дело обстоит так… Эта статья предназначалась в июньский номер. Я ее уже снял. Ее опубликуют не раньше августа, и, если тебе потребуется, можно будет перенести еще подальше.
— Понятно, — с прорезавшимся ожесточением ответила она.
— Я предлагаю сегодня ничего не решать. Возьми документы домой и подумай над ними. Ничего не предпринимай, пока мы не выработаем общей стратегии. Время у нас есть.
— Общей стратегии?
— Ты должна либо заблаговременно уйти из правления «Миллениума», либо уйти из «СМП». Усидеть на обоих стульях тебе не удастся.
Она кивнула.
— Я настолько связана с «Миллениумом», что, сколько бы я ни уходила, никто все равно не поверит, что я не приложила к этому руку.
— Существует альтернатива. Ты можешь взять статью в «СМП», выступить против Боргшё и потребовать его ухода. Я уверен, что Хенри Кортес на это согласится. Только абсолютно ничего не предпринимай, пока мы все не договоримся.
— Я начну с того, что добьюсь увольнения человека, который нанял меня на работу.
— Я сожалею.
— Он совсем не плохой человек.