Девушка, которая взрывала воздушные замки

— Отлично. Что еще может быть известно «Миллениуму»?

— О «Секции» они ничего знать не могут. Это исключено. Следовательно, они набросятся на СЭПО, в результате чего Блумквист предстанет неким выдумщиком заговоров, и СЭПО станет утверждать, что у него не все дома.

— Он довольно известен, — медленно произнес Клинтон. — После дела Веннерстрёма он пользуется большим доверием.

Нюстрём кивнул.

— Можно ли как-нибудь подорвать это доверие? — поинтересовался Юнас Сандберг.

Нюстрём с Клинтоном обменялись взглядами, потом оба кивнули. Клинтон посмотрел на Нюстрёма.

— Ты мог бы достать… скажем, пятьдесят грамм кокаина?

— Возможно, у югославов.

— О'кей. Попробуй. Но дело срочное. Суд начинается через два дня.

— Я не понимаю… — начал Юнас Сандберг.

— Этот трюк столь же стар, как и наша профессия. Но по-прежнему весьма эффективен.

— Моргонгова? — переспросил Торстен Эдклинт, нахмурив брови. Когда ему позвонила Моника Фигуэрола, он сидел в халате на диване у себя дома и уже в третий раз читал автобиографию Саландер. Поскольку было уже далеко за полночь, он предположил, что разворачивается какая-то чертовщина.

— Моргонгова, — повторила Моника Фигуэрола. — Сандберг с Ларсом Фаульссоном отправились туда сегодня около семи вечера. Курт Свенссон из группы Бублански следил за ними всю дорогу, что было нетрудно, поскольку в машине Сандберга имеется определитель местоположения. Они припарковались поблизости от старой железнодорожной станции, а потом прогулялись по нескольким кварталам, вернулись к машине и уехали в Стокгольм.

— Понятно. Они с кем-то встречались или?..

— Нет. Это-то и странно. Они приехали, прогулялись, сели в машину и вернулись в Стокгольм.

— Ага. А зачем ты звонишь мне в половине первого ночи и все это рассказываешь?

— Мы не сразу, но сообразили. Они прогуливались мимо здания, где помещается типография. Я переговорила с Микаэлем Блумквистом — там печатается «Миллениум».

— О черт, — произнес Эдклинт.

Он сразу уловил взаимосвязь.

— Судя по присутствию Фалуна, они, вероятно, собирались нанести поздний визит в типографию, но отменили операцию, — сказала Моника Фигуэрола.

— Почему же?

— Потому что Блумквист попросил Драгана Арманского охранять типографию до тех пор, пока журнал не начнут распространять. Они, вероятно, увидели машину «Милтон секьюрити». Я решила, что вам захочется получить эту информацию незамедлительно.

— Ты не ошиблась. Это означает, что они почуяли неладное…

— В любом случае звоночек наверняка прозвонил, когда они увидели машину. Сандберг высадил Фаульссона в Сити и вернулся на Артиллеригатан. Мы знаем, что там находится Фредрик Клинтон. Георг Нюстрём прибыл приблизительно в то же время. Вопрос в том, как нам действовать.

— Суд начинается во вторник… Позвони Блумквисту и попроси его усилить меры безопасности в «Миллениуме». На случай непредвиденных обстоятельств.

— С охраной дело у них и так поставлено неплохо. А уж тень на ясный день они наводят по прослушиваемым телефонам просто профессионально. Блумквист ведь настолько чокнутый, что разработал целую методику обманных маневров, которая вполне могла бы пригодиться и нам.

— О'кей. Но в любом случае позвони ему.

Моника Фигуэрола выключила мобильный телефон и положила на прикроватную тумбочку. Она подняла взгляд и посмотрела на Микаэля Блумквиста, который голым лежал, опершись о спинку в ногах кровати.

— Я должна позвонить тебе и предложить усилить охрану «Миллениума», — сказала она.

— Спасибо за совет, — сухо откликнулся он.

— Я серьезно. Если они почуяли неладное, есть риск, что они начнут действовать необдуманно. Не исключено, что они сейчас к вам вламываются.

— Там сегодня ночует Хенри Кортес. И у нас стоит сигнализация на случай взлома, напрямую соединенная с «Милтон секьюрити», а оно в трех минутах ходьбы.

Микаэль секунду помолчал.

— Чокнутый, — пробурчал он.

Глава

24

Понедельник, 11 июля

В понедельник Микаэлю Блумквисту в шесть утра на мобильный телефон Т10 позвонила Сусанн Линдер из «Милтон секьюрити».

— Ты когда-нибудь спишь? — поинтересовался заспанный Микаэль.

Он покосился на Монику Фигуэролу, которая уже стояла в спортивных шортах, но еще не успела надеть футболку.