Сам момент освобождения СМИ полностью упустили. Будь им известно точное время, полицейское управление оккупировала бы огромная толпа представителей прессы, но после разразившегося днем переполоха, когда вышел номер «Миллениума» и оказалось, что одни полицейские из Службы безопасности арестовали других, репортеры пребывали в изнеможении.
«Та, с ТВ-4» по традиции была единственной журналисткой, оказавшейся полностью в курсе дела. Ее часовой репортаж стал классикой и несколько месяцев спустя получил премию как лучшая информационная программа года.
Соня Мудиг вывела Лисбет Саландер из полицейского управления, просто спустившись с ней и Анникой Джаннини в подземный гараж, а затем отвезла их на машине до офиса Анники на площади Чюркуплан. Там они пересели в машину Анники Джаннини. Анника подождала, пока Соня Мудиг скроется из виду, завела мотор и поехала в сторону района Сёдермальм. Когда они миновали здание Риксдага, Анника нарушила молчание.
— Куда? — спросила она.
Лисбет на несколько секунд задумалась.
— Можешь выпустить меня где-нибудь на Лундагатан.
— Мириам By там нет.
Лисбет покосилась на Аннику Джаннини.
— Она почти сразу после выхода из больницы уехала во Францию. Если захочешь с ней связаться, то она живет у родителей.
— Почему ты мне не говорила?
— Ты не спрашивала.
— Хм.
— Ей надо было отключиться. Микаэль дал мне утром вот это, сказав, что тебе это может понадобиться.
Она передала Лисбет связку ключей, и та взяла ее, не говоря ни слова.
— Спасибо. Можешь выпустить меня где-нибудь на Фолькунгагатан?
— Ты не хочешь говорить мне, где живешь?
— Позже. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Хорошо.
Покинув здание полиции, Анника включила мобильный телефон, и тот начал пищать, как раз когда они проезжали Шлюз. Анника взглянула на дисплей.
— Это Микаэль. Он в последние часы звонит каждые десять минут.
— Я не хочу с ним разговаривать.
— Твое дело. Но можно, я задам тебе личный вопрос?
— Да?
— Что тебе все-таки сделал Микаэль, что ты его так сильно ненавидишь? Ведь если бы не он, тебя, скорее всего, упекли бы сегодня в сумасшедший дом.
— Я Микаэля не ненавижу. Он ничего мне не сделал. Просто сейчас не хочу с ним встречаться.
Анника Джаннини покосилась на свою подзащитную.
— Я не собираюсь вмешиваться в твои личные дела, но ты в него влюблена, не так ли?
Лисбет смотрела в боковое стекло, ничего не отвечая.
— Мой брат совершенно безответствен, когда дело касается женщин. Он трахается направо и налево, не понимая, какую боль может причинять женщинам, которые рассматривают его как нечто большее, чем случайно подвернувшегося парня.
Лисбет посмотрела ей в глаза.
— Я не хочу обсуждать с тобой Микаэля.
— Ладно, — согласилась Анника. Она припарковалась у тротуара, немного не доезжая Эрстагатан. — Здесь подойдет?
— Да.
Они немного посидели молча. Лисбет не делала попыток открыть дверцу машины. Через некоторое время Анника заглушила мотор.
— Что будет дальше? — спросила в конце концов Лисбет.
— Дальше… начиная с сегодняшнего дня ты больше не являешься недееспособной и можешь делать, что хочешь. Сегодня в суде мы добились своего, но еще остается целый ряд бюрократических формальностей. В Комитете по надзору за органами опеки и попечительства пойдут разбирательства по поводу ответственности за случившееся, и возникнут вопросы о компенсации и тому подобном. Да и расследование преступлений будет продолжаться.
— Мне не нужна никакая компенсация. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Я понимаю. Но твое желание большой роли не играет. Этот процесс пойдет независимо от тебя. Я бы предложила тебе нанять адвоката, который сможет представлять твои интересы.
— А ты не хочешь продолжать быть моим адвокатом?
Анника потерла глаза. После такого тяжелого дня она чувствовала себя совершенно опустошенной. Ей хотелось поехать домой, принять душ и подставить мужу спину для массажа.
— Не знаю. Ты мне не доверяешь. А я не доверяю тебе. У меня нет никакого желания втягиваться в долгий процесс, где мои предложения или попытки что-либо обсудить будут наталкиваться на глухое молчание.
Лисбет долго сидела молча.
— Я… я плохо умею поддерживать отношения. Но на самом деле я тебе доверяю.